Современные российские публицисты-консерваторы и связь их творчества с М.О. Меньшиковым

Известно, что журналистика - одна из самых древних профессий. Кто будоражил умы и писал репортажи два века назад, разбиралась Александра Михайлиди.

Дядя Гиляй - так запросто называли москвичи известного публициста Владимира Гиляровского: в конце XIX века его знала буквально каждая собака. Сказать, что Гиляровский прожил насыщенную жизнь - ничего не сказать: он работал и бурлаком, и крючником, и истопником, и табунщиком, и наездником в цирке, и пожарным, даже был актером театра. На этом список не заканчивается. Весь опыт, который он получил во время скитаний, стал материалом для его многочисленных очерков и статей. Самые известные из них вошли в сборник «Москва и Москвичи» - он до сих пор является хрестоматией для будущих журналистов.

Дядя Гиляй участвовал в русско-турецкой войне и был на Ходынской катастрофе

Дядя Гиляй также участвовал в русско-турецкой войне (очерки были опубликованы в «Русских ведомостях») и присутствовал на Ходынском поле во время давки. Публицист чудом остался жив, но уже на следующий день опубликовал репортаж.

Кроме этого, Владимир Гиляровский одним из первых затронул тему бездомных животных в очерке «Ловля собак в Москве» (1887 год).

В первую очередь Крылов известен как автор 236 басен, хорошо знакомых по школьной программе («Мартышка и очки», «Ворона и Лисица», «Лебедь, рак и щука», «Волк на псарне» и так далее). Многие выражения из них стали крылатыми: «Да только воз и ныне там», «Избави бог и нас от этаких судей!», «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!» и другие.

Крылов владел собственной типографией и был редактором журнала «Зритель»

Даже в этих «детских» баснях можно отметить острую сатиру на жизнь, быт и на политическую ситуацию в стране. Особенно это проявилось в его эссе и памфлетах («Похвальная речь в память моему дедушке», «Речь, говоренная повесою в собрании дураков», «Мысли философа по моде»). Баснописец владел собственной типографией и был редактором журнала «Зритель», который позже превратился в «Санкт-Петербургский Меркурий». В этом издании опубликованы крупные пьесы поэта: «Каиб, восточная повесть», сказка «Ночи», «Похвальная речь науке убивать время» и «Похвальная речь Ермолафиду, говоренная в собрании молодых писателей».

Литературный талант у Аксакова проявился во время учебы в открытом Казанском университете: он начал писать стихи и увлекся театром. Университет будущему публицисту закончить так и не удалось, тогда он устроился переводчиком в Комиссию по составлению законов в Санкт-Петербурге. Однако его не столько заботили дела Комиссии, сколько культура: Аксаков быстро обзаводится широким кругом знакомств и погружается в художественную, литературную и театральную жизнь.

В 1827 году он вступает в должность цензора: современники отмечают, что свои обязанности он выполнял добросовестно, в первую очередь принимая во внимания не суть, а художественную эстетику текстов.

Аксаков - отец известных писателей Константина, Ивана и Веры Аксаковых

Из-под пера Аксакова также вышло немало произведений. Самые известные - «Записки ружейного охотника», в которых особенно хорошо описаны русские пейзажи, и мемуары: «Семейная хроника», «Детские годы Багрова-внука», «Литературные и театральные воспоминания», «Встречи с мартинистами».

Известный литературный критик начал свою карьеру со статьи «Литературные мечтания. Элегия в прозе», которую опубликовали в нескольких номерах «Молвы». В этом обзоре он обозначил свое идеальное, возвышенное понятие литературы и заявил, что в России «нет литературы» , а есть лишь небольшой круг писателей.

Однако широко известен Белинский стал во время работы в «Отечественных записках», где он отвечал за критический отдел. Например, статью публициста о «Горе от ума» в некоторых школах проходят во время изучения творчества А.С. Грибоедова.

Белинский заявил, что в России нет литературы

После прихода Белинского в «Отечественные записки» журнал вышел на новый уровень - стал одним из самых востребованных в литературе и самым ожидаемым. Критик мастерски разоблачал фальшь в произведениях, требовал от писателей детального изображения жизни и отражения ее реалий. «Свобода творчества легко согласуется со служением современности», - эта цитата как нельзя лучше характеризует литературную деятельность самого Белинского.

Один из самых ярых противников крепостничества начал свою литературную деятельность в 1836 году: в журнале «Телескоп» под псевдонимом Искандер вышла первая статья Герцена «Гофман». Из ранних публикаций особенно интересны его статьи, обличавшие сторонников квиетизма (безучастного отношения к жизни): «Дилетантизм в науке», «Дилетанты-романтики», «Цех учёных», «Буддизм в науке», «Письма об изучении природы». Эти работы были опубликованы в 1840-х годах в «Отечественных записках» и «Современнике».

Всего вышло около 2000 страниц «Колокола», Герцен написал из них 1200

Однако самые известные произведения Герцена - повесть «Сорока-воровка» об угнетении «крепостной интеллигенции» и роман «Кто виноват?», поднимающий проблемы положения женщины в браке и семейных отношений.

Существует гипотеза, что литература Герцена дала толчок революции. Эта мысль отражена в «Балладе о недосыпе» Наума Крожавина: «А Герцен спал, не ведая про зло,… но декабристы разбудили Герцена. Он недоспал. Отсюда все пошло. И, ошалев от их поступка дерзкого, он поднял страшный на весь мир трезвон».

Также Герцен известен как издатель еженедельной газеты «Колокол»: всего вышло около 2000 страниц, из которых сам Герцен написал 1200.

Публицистика - искусство слова. Исходный материал, которым оперирует публицистика - факт. Ни одна серьезная статья автора не обходится без ссылки на факт. Тем самым, факт представляет собой начало всех начал.

Произведения художественной литературы, прежде всего эпические жанры, представляют собой замкнутое бытие, вмещенное в сознание автора. Этот придуманный мир живет по своим собственным законам, которые чаще всего отражают законы окружающей среды. Если же писатель нарушает сложившийся литературный этикет, замечая читателя как объект воздействия, апеллируя к нему, пытаясь его завоевать, тогда можно говорить о публицистических тенденциях в художественном творчестве.

Авторская воля при создании образа обнаруживается, по преимуществу, в многократном и тщательном отборе факторов, которые несут знание о герое и помогают выстроить стержень характера. В публицистическом произведении автор выступает носителем определенной идеологии. Существует определенное звено: автор - герой - читатель.

Автор в публицистике идентичен личности публициста. Он лицо не выдуманное, реальное, хорошо известное многим читателям, пользующееся их расположением. Для читателя особенно важно, что автор-публицист является не только носителем определенных идей, но и одним из нас - просто человеком со своими взглядами, вкусами и привычками.

Стюфляева М.И. отмечает, что широко распространенной и самой наглядной формой выражения авторского начала в публицистике является обозначение присутствия журналиста на месте события.

Внешними приметами документальности в тексте становятся указание места и времени происходящего, подлинные имена людей. Но есть публицистические произведения, которым не в праве отказать в документальности.

В документальной публицистике устанавливаются качественно новые связи автора с окружающей средой, обогащаются его взаимоотношения с героями. Автор и герой прежде всего принадлежат одному миру - миру реальной действительности. Публицист волен силой личного вмешательства подчеркнуть, объяснить, выделить наиболее значимые факты.

Существенна роль образа, а, следовательно, и обращение публициста к предмету искусства, прежде всего при написании очерка и фельетона.

Образ в публицистике рационально обусловлен. Каждый малый образ не случаен, он связан с центральными, доминирующими образами. Главная и неповторимая особенность публицистического образа то, что он порожден мыслью, которую он реализует, развивает, уточняет, помогает проявиться ее оттенкам.

«Публицистика эксплуатирует преимущественно факты-образы. Факт-образ зарождается и функционирует в соответствии с художественными законами и в то же время несет в себе признаки факта как категории гносеологической. Это означает, что факт имеет определенную протяженность во времени и пространстве, что он не точка, а отрезок действительности. В качестве фактов-образов могут выступать вторичные факты или, точнее, факты вторичного использования. Публицисту не обязательно опираться только на свои собственные наблюдения, он может подчеркнуть бесценный материал в прессе, найти в архивах и документах».

Публицистика как вид литературы сохраняет свои основные черты на протяжении столетий. Однако время вносит серьезные изменения в характер функционирования публицистических произведений. Нестабильность социальной ситуации переживаемого нами периода оказывает немаловажное влияние на публицистику, на ее речевой облик, стилевые устремления, язык.

Общеизвестно, что язык создается по мерке человека. Язык откликается на потребности общества, словесно выражая новые идеи, мысли, знания. Таким образом, используя специальную лексику, язык отражает религиозно-мифологическую, философскую, научную, художественную, публицистическую картины мира.

Что же представляет собой современная публицистическая картина мира? Проблема автора - одна из главных как для формирования публицистической картины мира, так и для выявления характера ее речи, для формирования газетно-публицистических жанров. Автор публицистического произведения - это всегда подлинная, живая, конкретная личность, обладающая определенным мировоззрением, жизненным опытом, мыслями, чувствами и т.д. Он говорит от своего имени, выражает свои чувства, мнения, что рождает особое чувство близости, доверия со стороны читателя. Поэтому публицистическое произведение обычно субъективно окрашено. При этом палитра чувств, красок весьма разнообразна - от сухого перечисления фактов до пафоса и патетики.

Поэтому важно отметить такой элемент публицистического текста, как исповедальность. Автор высказывает свои мысли и чувства в надежде, что читатель разделит их. Подчеркнуто личностный характер, эмоциональность, открытость отличают публицистический подход к миру. Особый характер публицистики рождает и такое качество ее текстов, как документальность. Для публициста характерны динамизм, сиюминутность восприятия.

С другой стороны, автор публицистического произведения облечен социальной, моральной ответственностью. Он выполняет определенную общественную миссию (сообщение новостей, просвещение, развлечение, убеждение и т.д.). Поскольку публицистический текст обращен к более или менее широкой аудитории, автор стремится расширить фонд знаний, повлиять на формирование мнений и выразить установки той социальной группы, которую он представляет. Отсюда стремление автора к объективности информации.

Для формирования публицистической картины мира первостепенное значение имеет социальность публицистического текста, обусловливающая, прежде всего, общественный подход к миру. Задача автора заключается в соотнесении реальностей с социальными интересами и целями. И совокупная картина мира, создаваемая практически всеми публицистами, - это, прежде всего, социальная (социально-политическая, социально-идеологическая и т.д.) картина. Ее основной вопрос - жизнь индивида в обществе. Главным же выражением такого подхода публицистики к миру можно считать социальную оценочность. Она активно проявляется в языке в формировании видов оценочной лексики.

В жанрах современной публицистики можно отметить резко усиливающуюся личностную тенденцию. Позиция журналиста - позиция человека наблюдающего, размышляющего, оценивающего. Личностная тенденция, а также тенденция к усилению информативности обусловливают активный процесс формирования новых жанров.

Сейчас сфера действия оценочности по сравнению с предшествующим периодом сужается. Однако важная роль ее в языке публицистики сохраняется. Как своеобразное средство непрямой оценки получает распространение ирония и ее крайнее выражение - шутовской сарказм. Сарказм в данном случае - это не только стилевая манера, но и определенное мировоззрение, точнее, отсутствие мировоззренческих позиций, когда высмеивается все и вся, когда в лихом, разухабистом стиле пишут о политике, катастрофах, убийствах - о самых серьезных вещах, никак не располагающих к шутке или смеху. Возможно, подобный стиль - своеобразное отражение современного состояния общества с его идейным разбродом, общества, в котором прежние идеалы канули в Лету, а новые еще не сформулированы. Но независимо от причин его появления, такой сарказм негативен и по содержанию, и по форме. Он обедняет речь, воспитывает дурной вкус, аполитичность, агрессивность.

Итак, оценочность как важнейшее качество языка публицистики, отражая социально-оценочное отношение автора публицистического текста к миру, сохраняется, но под влиянием социальных обстоятельств принимает несколько иные формы. Именно социально-оценочный подход к действительности важен в органичных для публицистики жанрах риторики, теории аргументации, полемики, интерес к которым в последние годы значительно усилился.

Таким образом, социальный человек и частный человек - две важнейшие грани публицистического автора. Между ними располагаются многообразные промежуточные разновидности - от сугубо частных, конкретных до максимально аналитических, отвлеченных. В целом же публицистическая картина мира представляет собой единство охарактеризованных выше граней.

Для полной характеристики субъекта публицистической картины мира необходимо проанализировать и адресат. Субъект существует только потому, что есть адресат - читатель, слушатель, зритель. Без воспринимающего публицистическая речь обессмысливается, перестает существовать. Главная черта аудитории, влияющая на публицистический субъект, - ее широта и разнородность. Публицистическое произведение может быть рассчитано и на однородного читателя. Однако суть проблемы остается та же - заинтересовать как можно больше читателей с разными вкусами, уровнем образования и т.д.

Не меньший интерес представляет адресат и как объект изображения. Публицистике интересен человек как представитель общества, власти, толпы и т.д. В этом принципиальное отличие публицистики от художественной литературы. Публицистика ищет типичного человека среди реальных людей, выделяя те или иные его особенности как общие, типические, сохраняя в то же время хотя бы некоторые индивидуальные черты и приметы. Единичный конкретный человек представлен в реальных жизненных обстоятельствах. Выбор автора ограничен действительностью, например экстремальными ситуациями в жизни героя или, напротив, самыми будничными. Таким образом, публицист добивается подлинности, документальности изображаемого, описываемого. В этом заключается специфика публицистики, ее сила и выразительность. И отсюда иное читательское отношение к публицистическому произведению, по сравнению с художественным.

Публицистическое произведение не только жизнеподобно, это часть нашей жизни. Оно непосредственно включается в социальную действительность, участвует в ней. У художественной литературы и публицистики в конечном счете один объект изображения - человек, но цели и подход принципиально разные. Публицистический канон изображения человека - реальный человек в реальных обстоятельствах. Подобный публицистический подход ни в коей мере не исключает ярких художественных красок, даже полета фантазии. Но все это ограничивается реальностью и определяется субъективным видением автора.

Обстоятельства - это широкий фон, на котором действует человек, социальный или частный. Это политика, идеология, социология, среда обитания, власть, общественное мнение - все, что можно назвать социальной жизнью. Это пространство публицистической картины мира, те социальные сферы, в которых действует субъект. Сюда же следует отнести принципиально неограниченную, всеохватывающую тематику, взятую в ее социальном аспекте. По этому признаку публицистическая картина мира почти не отличается от художественной. Однако задача изображения в публицистике вторична, подчинена мысли.

Время, в отличие от художественной литературы - подлинное, реальное, совпадающее, как правило, с историческим временем. И это усиливает такую важную черту публицистики, как документальность. Показательно в этом плане почти обязательное правило сообщения источника информации. Однако проблема времени в публицистике только начинает изучаться. Интересно, например, исследовать функционирование времени в различных жанрах публицистики.

Особо следует сказать об информации. Справедливо мнение исследователей, рассматривающих информацию как особый подстиль в рамках газетно-публицистического стиля. В целом информация, сохраняя документальность, отличается меньшей степенью оценочности. Многое в этом смысле зависит от редакционной политики, стилевых устремлений авторов. Однако оценочность в информации не исчезает полностью, а приобретает более тонкие, скрытые формы.

Эта тенденция свойственна и публицистической разновидности газетно-публицистического стиля. «Публицистическая речь принципиально однослойна, монологична, что связано с ее субъективностью, личностностью, оценочностью. Как представляется, выразительная публицистическая речь имеет более тонкий и универсальный характер».

В статье проведен сопоставительный анализ литературы и публицистики. На основе изучения объекта, предмета, методов творческой деятельности и показа отношения литературы и публицистики к аудитории, раскрыты специфические особенности этих сфер творчества. Утверждается, что если главной целью литературы является художественно-эстетическое отображение действительности и духовного мира писателя, то для публицистики это - демонстрация конкретных общественных проблем и непосредственный призыв к действию.

Ключевые слова: публицистика, публицистичность, метод, стиль, жанры

Почему-то стало хорошим тоном считать, что в информацион­ный век, во времена Интернета и новых медиа публицистика по­теряла свою актуальность. С этим можно частично согласиться, если речь идет о прежнем значении публицистики (Юрий Жуков, Валентин Зорин, Анатолий Аграновский). Однако с точки зрения феномена публицистики как формы общественной жизни, это не так. Как неоднократно писал профессор Я.Н. Засурский [Засур­ский, 2008; Засурский, 2009 и др.], контент во все времена был важ­нейшей, фундаментальной категорией литературного и журналист­ского творчества и останется таковым, пока существуют данные сферы деятельности. Мы присоединяемся к этому мнению.

Несмотря на то, что благодаря современным информационно­коммуникационным технологиям количество информации в со­временном мире резко возросло, тем не менее наблюдается определенная коллизия, проявляющаяся в ее явном дефиците. Авторы книги «К мобильному обществу: утопии и реальность» пишут об этом: «По мнению Нобелевского лауреата, экономиста Герберта Саймона, сегодняшняя информация истребляет и поедает внимание своих потребителей {реципиентов). Ученые говорят об информаци­онном и коммуникационном парадоксе: много информации - мало информации. В таких условиях технологии для производства и рас­пространения информации бесполезны... В условиях информаци­онного парадокса идет перегрузка информацией, в связи с чем возникает дефицит внимания. Массив интернет-сайтов, огромное количество спутниковых и кабельных каналов ТВ, которые, как правило, можно выбрать при помощи пульта управления, в целом не дают человеку сосредоточиться на чем-то конкретном» . Полага­ем, что публицистика как раз и есть то средство, которое позволяет преодолеть эту отчужденность и помочь аудитории сосредоточить свое внимание на чем-то одном.

Рассмотрение поставленной в статье проблемы начнем с выяс­нения опорных понятий, от которых автор отталкивается. Такая необходимость вызвана тем, что некоторые исследователи доволь­но легко проецируют теорию журналистики на теорию публици­стики и наоборот, тогда как между ними есть серьезные различия. Прежде всего прокомментируем несколько фундаментальных терми­нов, имеющих непосредственное отношение к изучаемому вопросу.

Коммуникация, литература, журналистика, публицистика

Наиболее широким среди них будет понятие коммуникации. В широком плане коммуникацией можно считать любую форму взаимосвязи между двумя или несколькими объектами. Коммуни­кацией сознательных существ является обмен сигналами между людьми с помощью слов, интонации или движения. Здесь следует оговорить весьма существенную деталь - коммуникация может осуществляться как при участии сознания, так и с помощью бес­сознательного или, что вероятнее всего, того и другого вместе. В раз­витом обществе коммуникация осуществляется и через передачу произведений разных типов творчества, в том числе таких, как ли­тература, журналистика, публицистика. Это дает основание гово­рить о них как разновидностях социальной коммуникации.

Элементы такой выдающейся формы социальной коммуникации, как литература, включая ее примитивные формы в виде наскаль­ных надписей и устновыразительной традиции, присутствуют в со­обществе людей со времен появления разумного человека. Долгие тысячелетия литература существовала в устной форме, в виде пик­тограмм, надписей, рисунков на листьях и др.

С изобретением алфавита и основанного на нем связного изло­жения текста появились письменная литература и публицистика. Сохранившийся до наших дней первый литературный памятник - возникшая пять тысяч лет назад на Востоке «Поэма о Гильгамеше», частично содержащая диалоги публицистического характера.

В античном мире были популярны лаконичные латинские изре­чения, наполненные публицистическим духом: «Sauve locus resonat voci conclusus» («Ибо в затворенном месте звончей раздается их го­лос») или «Fata viam inveniunt» («Судьба движет нами»)» .

Сегодня литературная коммуникация развилась в крупный, масштабный канал человеческого творчества, а точнее - в вели­кую жизненную событийность. Современная литература способна в различных традициях и в немыслимом количестве ракурсов - классических, модернистских и постмодернистских - отобразить жизнь во всех подробностях, от планетарных полотен до деталей. Для этого у нее есть большая совокупность присущих ей необхо­димых выразительных средств - логических, эмоциональных, ху­дожественных.

Журналистика. Слово «журналистика» имеет семь основных зна­чений [Прохоров, 2005]. Во-первых, это социально-политическая деятельность по сбору, обработке, распространению и хранению общественно важной массовой информации. Во-вторых, это совокуп­ность профессий людей, занимающихся подготовкой оперативных материалов для средств массовой коммуникации (СМК) - редак­тор, заведующий отделом, ответственный секретарь, корреспон­дент, выпускающий и др. В-третьих, это целевым образом подго­товленные для газет и журналов, радио и телевидения материалы в определенном жанре: заметка, отчет, репортаж, интервью, корре­спонденция, статья, рецензия, очерк, фельетон и др. В-четвертых, это совокупность каналов массовых коммуникаций - газет, жур­налов, еженедельников, дайджестов, радио, телевидения, Интер­нета. Пятое значение (самое широкое, объединяющее предыдущие четыре направления) и, по нашему мнению, наиболее значимое для аудитории - это восприятие журналистики как социального института общества.

Кроме того, существуют еще два понимания слова «журнали­стика»: как специальности высшего образования и направления в номенклатуре специальностей научных работников, т.е. сферы, где готовят кандидатов и докторов наук.

Публицистика. О том, что такое публицистика, споры идут давно. Плодотворная дискуссия на эту тему прошла среди ученых фа­культета журналистики Московского, а затем и других универси­тетов бывшей советской страны во второй половине 60-х - первой половине 70-х гг. XX в. В ходе ее о публицистике высказывались различные мнения. В.М. Горохов считает публицистику специфи­ческой областью общественно-политической деятельности, пре­следующей цель актуально-политического воздействия на массы. В.И. Здоровега делает вывод о том, что публицистика - это про­изведения, в которых оперативно исследуются и обобщаются ак­туальные факты и явления с целью воздействия на общественное мнение, общественное сознание и оказания определенной соци- ально-практической помощи тем, к кому обращается автор. Г.В. Ко­лосов и Э.А. Худякова завершают свои рассуждения о публицистике следующим образом: «Итак, в свете всего сказанного публицисти­ка - прежде всего творчество, постоянно развивающийся под влия­нием общественной практики процесс отражения текущей действи­тельности, особый поток информации («история современности»). Это отражение..., которое запечатлевается в эмпирических фактах и рассуждениях, в понятиях, идеях, публицистических образах, ги­потезах, дающих возможность анализировать актуальные события под политическим углом зрения, оперативно давать им оценку и, таким образом, выражать и формировать общественное мнение и через него воздействовать на общественное сознание и развитие всей практической деятельности людей» [Колосов, Худякова, 1984, с. 14-15]. В.В. Ученова отмечает, что публицистика - такой вид массовой политической пропаганды, где информационная содер­жательность сочетается с эмоциональной выразительностью, где точность в передаче реальных событий сочетается с политической остротой комментирующей мысли и выраженностью авторского отношения к происходящему [Ученова, 1979].

В.Н. Фоминых одним из первых обратил внимание на трех­значный характер термина «публицистика». Он считает, что пре­обладающим среди них является понимание публицистики как особого, обладающего своими закономерностями рода творчества - живой отклик на конкретные факты и события, явления и процессы социальной жизни [Фоминых, 1980, с. 69]. Полемика между про­фессорами МГУ Е.П. Прохоровым и А. Г Бочаровым в данном отно­шении стала определяющей (мы имеем в виду прежде всего статью А.Г. Бочарова «Не сотвори себе гомункулуса») [Бочаров, 1968].

Доцент МГУ Г.В. Лазутина рассматривает публицистику как тип творчества, который не замкнут в профессиональные рамки и служит для членов общества средством реализации их граждан­ской миссии. Классифицируя продукты, поступающие в массовые информационные потоки, по назначению и функциональной на­правленности, она выделяет семь групп текстов и пишет относи­тельно одной из них: «Третью составляют материалы, знакомящие с разными мнениями о происходящих событиях и волнующих об­щество проблемах - публицистические выступления политиков, ученых, писателей, журналистов, других социально активных граж­дан, посвященные злобе дня» [Лазутина, 2010, с. 40-42].

В целом можно объединить мнения специалистов о публицисти­ке в пять групп. Во-первых, это одно из направлений литературы. Данный взгляд присущ, в первую очередь, представителям литера­турной критики. Во-вторых, - это одно из направлений журнали­стики, здесь выделяется даже особая группа художественно-публи- цистических жанров: зарисовка, очерк, фельетон, памфлет, басня, пародия, эпиграмма. Такого мнения придерживаются многие спе­циалисты по журналистике. В-третьих, публицистика - это особый тип творчества. Подобная позиция свойственна тем, кто старается держаться независимо от первых двух групп. Так, данная мысль была главенствующей в книге Е.П. Прохорова «Публицист и дей­ствительность» [Прохоров, 1973]. Четвертая группа специалистов считает, что публицистика - это тексты произведений, подготов­ленные в определенном языковом и стилевом исполнении, облада­ющие мобилизующей спецификой и предназначенные для массо­вой аудитории. В.В. Ученова пишет об этом: «Под публицистикой следует понимать массовые популярные политические тексты, воздействующие на актуальные общественно-политические про­цессы оперативным документальным отображением, основанным на их идейно-политическом осмыслении и эмоционально выра­женной оценке» [Ученова, 1979, с. 230].

Наконец, пятое мнение широко распространено среди писате­лей и поэтов Узбекистана. Согласно их оценкам, публицистика - это «облегченная» форма творческой деятельности, когда писатель отдыхает от трудов праведных, создавая легкие публицистические произведения после или в перерыве между серьезными романами и поэмами. Это объясняется и тем, что большинство редакторов газет и журналов Узбекистана и Каракалпакстана традиционно яв­ляются писателями и поэтами.

Дадим свое определение публицистики. Мы считаем, что пуб­лицистика - это открытый для ознакомления и обсуждения по­ставленной автором темы вид творческой деятельности, в котором воплощается гражданская позиция автора и который претворяется в газетно-журнальных и других видах оперативных текстов, посвя­щенных актуальным общественно-политическим фактам и про­цессам и содержащих как убедительные логико-понятийные сред­ства, так и особую эмоционально-стилевую форму.

Научно-творческие направления в литературе и публицистике

Жизнь и мышление людей отражаются и проявляются в раз­личных формах, видах и жанрах художественной литературы. Эти течения нашли свое отражение в двух крупных литературных на­правлениях: традиционном (классическом) и нетрадиционном (постклассическом).

К классическим школам и течениям относятся классицизм (Фран­ция, XVII в.), сентиментализм (Великобритания, XVIII в.), роман­тизм (Западная Европа, начало XIX в.: Ф. Новалис, Дж. Байрон, П. Шелли), критический реализм (Европа, XIX в.: О. де Бальзак, Г Флобер, Ч. Диккенс. Н. Гоголь). Не будем более останавливаться на данных течениях, знакомых каждому литературоведу и публицисту.

В постклассические (неоклассические) течения входят модер­низм, сюрреализм, постмодернизм и др.

Модернизм конца XIX - начала XX вв. ярче всего проявил себя в искусстве, в частности в художественной литературе. Его основа­телями или видными представителями стали Т. Эллиот, Дж. Джойс, Г. Стайн, В. Вульф. Модернизм резко отрицал формы, виды и спо­собы оценок, содержащихся в предыдущих творческих формах, он способствовал поиску как оригинальных мыслей, так и новых вы­разительных средств.

Сюрреалисты - это авторы, которые стараются постичь абсо­лютную реальность и стремятся реализовать ее в своем творчестве. Течение развилось в период между Первой и Второй мировыми войнами, его основоположником стал поэт А. Бретон.

Постмодернизм является столь сложным, многоаспектным ви­дом творчества и литературным направлением, что невозможно назвать в качестве его основоположника какого-либо отдельного писателя. Термин в первый раз встречается в книге Р. Ранвицца «Кризис европейской культуры» (1917 г.). Ф. де Онис применил слово «постмодернизм» в 1934 г. для характеристики деятельности поэтов, которые входили в течение авангардизма и резко отрицали существовавшие до них литературные традиции. Впоследствии по­нятие было значительно обогащено историком А. Тойнби, фило­софом Ж. Лиотаром и др.

Разумеется, творческие течения художественной литературы состоят не только из перечисленных вътттте. Но мы не можем углу­бляться в этот вопрос дальше. Нашей задачей является сравнение литературы и публицистики, выявление общего и особенного между ними. Как видно из только что изложенного, публицистика достаточно далека от перечисленных направлений. Разумеется, публицистическое произведение может быть выполнено в методах классицизма, сентиментализма, романтизма или критического реализма. Однако в силу природы публицистики как обществен­ного события и потребности данные методы не могут стать преоб­ладающими в таких выступлениях, как это вполне реально для произведений художественной литературы, потому что цель, задачи и методы создания публицистических работ являются иными.

Еще дальше от природы и задач публицистического произведе­ния, по сравнению с классическими течениями, находятся модер­низм, сюрреализм и постмодернизм. Как известно, представители данных течений воспринимают и выражают свое отношение к дей­ствительности с весьма своеобразных позиций. Подобные подходы и характеристики заметно отличаются даже от самых современных публицистических оценок реальности. Поэтому объект, предмет, цель и задачи современной публицистики заметно отличаются от объекта и предмета неоклассических направлений в литературе. Потому что иным является само ее социальное предназначение. Цель публицистики - пробуждение общественной мысли, объеди­нение людей вокруг идеи, освещаемой в статье, формирование об­щественного мнения в соответствии с данной идеей, мобилизация аудитории на выполнение определенных задач, создание из нее единой, целеустремленной массы людей, организуемых на реали­зацию конкретной социальной программы.

Словом, если сравнить публицистику и публицистические про­изведения с результатами художественных творений, выполнен­ных в стиле приведенных выше и господствовавших в разные века литературных течений, то неизбежно бросается в глаза историче­ская, теоретическая и классификационная разница между литера­турой и публицистикой. Публицистические выступления от древ­ности до современности - по стилю и методам своего появления, по способам воздействия на массовую аудиторию - очень близки друг к другу , тогда как литературные произведения этого же вре­мени сильно разнятся между собой, а иногда и вовсе отрицают друг друга.

Традиции творчества в литературе и публицистике

Достаточно важным является выяснение вопроса об отноше­нии литературы и публицистики к творческим традициям своих сфер. Из изложенного выше следует, что принципиальное отрицание предыдущих традиций - основной путь развития нового на­правления в литературе. Немало было писателей, которые спокойно относились к тому, что их не понимали окружающие. Они надея­лись на то, что если не современники, то потомки поймут их, как на самом деле и происходило. К примеру, некоторые литераторы за свои произведения изгонялись с родины (итальянский поэт Данте, каракалпакский поэт Ажинияз), а иных карали смертной казнью (суфийский поэт Машраб). Через несколько веков эти же люди были провозглашены национальными героями. Коротко го­воря, можно вспомнить немало писателей, произведения которых не были признаны их современниками, но после определенного времени становились яркими произведениями национальной и мировой литературы, а сами писатели - гордостью своего народа (М. Сервантес, «Дон Кихот»; М. Булгаков, «Мастер и Маргарита»).

Подобный вариант событий совершенно неприемлем для пуб­лицистики. Публицистические работы включают в себя конкрет­ные политические, социально-экономические, национальные и экологические вопросы данного времени и конкретного общества, в отличие от произведений художественной литературы, которые дают более широкую общественно-политическую и нравственную панораму. Для публициста важно, чтобы его произведение поняли именно современники, потому что оно предназначается для них и готовится с конкретной целью - возбудить в людях дух единомыс­лия с публицистом, способствовать выработке определенной жиз­ненной позиции, мобилизовать на конкретные действия. Публи­цист работает на сегодняшний день, тогда как литератор устремлен в будущее. Писатель может отрицать существовавшие до него тра­диции и принципы литературного творчества, более того, он со­знательно к этому стремится. Для публициста это неприемлемый путь, он обязан придерживаться оправдавших себя для его совре­менников традиций публицистики, иначе его произведение быстро не поймут и оно может не вызвать желаемого для него оперативного общественного резонанса. Поэтому коренным условием успеха публицистического выступления является актуальность поднятой автором проблемы в соответствии с принятыми в данном обще­стве обычаями и традициями. Для публициста очень важно создать произведение в гармоничном сочетании с современным ему обще­ственным настроением, моральным подъемом народа, его соци­альным духом и жизненными силами.

Невозможность для литературы ограничиться национальными рамками связана с существованием системы фундаментальных со­циальных ориентиров - общечеловеческих ценностей. Талантли­вые поэты и писатели рассчитывают свои произведения на более широкую аудиторию, чем их местное общество, преодолевая тем самым национальные границы и оперируя общечеловеческими ка­тегориями ценностей. Настоящий писатель разъясняет не только национальные, но и общечеловеческие ценности, соединяя первые и вторые в единое, гармоничное, художественное полотно. В ре­зультате творения, подготовленные для широкого круга людей, становятся художественно-эстетическими событиями всемирного значения, преобразуясь в литературную классику. Из таких худо­жественных эпизодов-произведений и сложилась литература на­родов мира.

Мировая литература стала первым духовным прибежищем, а точнее, нравственным оплотом, сближающим жителей разных стран и континентов. В многотысячелетней истории человечества было немало попыток объединения народов военными, политиче­скими и экономическими путями. Однако они не дали желаемого результата. Великие полководцы (Македонский, Чингизхан, Темур) создали большие империи, но все они распались после их смерти. Однако всемирно известные «Илиада» и «Шахнаме», «Слово о пол­ку Игореве» и «Потерянный рай» успешно передают от века к веку воспетые в них национальные и общечеловеческие ценности, ли­тературные и эстетические традиции. Они давно перешагнули на­циональные границы и стали общечеловеческим достоянием.

Объект и предмет публицистики и литературы

Объект литературы - действительность: природы, человека, сознания. Отражение писателем действительности - очень широ­кий, содержательный и противоречивый процесс. Пути, формы и способы изучения сущего и отражения его в художественном про­изведении зависят от мировоззрения и позиции писателя. В свою очередь, чем новее, нестандартнее, неожиданнее будет подход пи­сателя, тем оригинальнее окажется созданное им произведение (мы не говорим здесь о таланте писателя, его наличие подразуме­вается само собой).

Вместе с тем достаточно трудно ясно и четко представить себе объект и предмет, проблему и методы литературы. Данные катего­рии столь сложны и безграничны, что они в полной мере не под­даются исследованию. Что есть объект и предмет, отражаемая про­блема и авторский метод таких всемирно известных произведений, как «Царь Эдип», «Декамерон» или «Гаргантюа и Пантагрюэль»? Существует ли вообще ответ на данный вопрос?!...

Конечно, в общей форме можно сказать, что предметом худо­жественной литературы являются жизненные проблемы, хорошо обобщенные Гамлетом в его знаменитом «Быть или не быть?». Вместе с тем, как ответить на вопрос, что является предметом большинства произведений, ставших традиционной или совре­менной классикой? К примеру, что есть предмет произведений

Айзека Азимова или Александра Беляева? А «Тристана и Изоль­ды», «Саги о Форсайтах» или «Золотого теленка»? Как видно, это достаточно сложный вопрос. Обсуждаемая проблема настолько безгранична, что невозможно найти ответ на нее в пределах из­вестной нам теории литературы (публицистики, эстетики, полити­ки) или каких-либо общепринятых профессиональных критериев.

Что касается публицистического произведения, то здесь объект и предмет совершенно конкретны. Объект публицистики - от­расль жизни, деятельность министерства, предприятия или учреж­дения, жизненный эпизод или факт, которые бытуют в обществе и стали сферой изучения публициста. Предмет - социальные про­блемы, которые беспокоят большие группы людей, общественные причины, ставшие поводом для того, чтобы состоялось данное со­бытие и отражающая его публицистика. Предметом публицисти­ческого выступления может быть конкретный экономический, культурный или экологический вопрос. Правда, это факты перво­го плана, непосредственно бросающиеся в глаза сведения, собы­тия или процессы. На самом деле в их первооснове, как правило, лежат проблемы руководства обществом, отраслью или предприя­тием, точнее, недостатки стиля такого управления.

В публицистическом произведении в качестве его предмета на втором плане иногда может присутствовать еще один вопрос (или общественная проблема), однако здесь нет третьего, четвертого пла­нов. Потому что публицистика - преимущественно одномерная, прямолинейная деятельность, требующая конкретной презента­ции вопроса и приведения реальных путей его решения. Задачи публицистического выступления требуют быстрого и правильного их решения, в этом кроется решающая предпосылка их эффектив­ности и действенности. Что касается возможностей и кроящихся за ними смыслов литературного произведения, то они безграничны, безмерно глубоки и не требуют скорейшей реализации.

Литература и публицистика - это панорамы человеческой жизни и мысли, но каждая на свой лад. В литературе преобладает идеал, прекрасное, эстетика. Публицистика же сильна эмоциями, обще­ственной значимостью и актуальностью.

Литература, литературный процесс, художественное сочинение - весьма емкие понятия. Существует специальная публицистика, разъясняющая литературное творчество (статьи В. Белинского или Д. Писарева). Но нет произведений художественной литературы, разъясняющих публицистические работы, если только публицисти­ческое выступление не послужило поводом для создания конкретно­го сочинения художественной литературы. Тема публицистического выступления, по сравнению с художественным произведением или литературой в целом, значительно уже и имеет конкретную постановочную задачу Например, публицистика содействует разъяс­нению идей художественного сочинения, обращает на них внима­ние литературных критиков и общественности.

В частности, объектом широко известной статьи талантливого публициста Узбекистана и Каракалпакстана Уразбая Абдурахманова «Арал: перед белой стеной» является высыхающее Аральское море, предметом - связанные с этой экологической катастрофой про­блемы: нерачительное использование поливной воды, истребление флоры и фауны в дельте реки Аму-Дарья, уничтожение сайгаков из- за их рогов и, как общий знаменатель, безответственное отноше­ние к этому актуальному кризису людей . Недаром на VIII Форуме творческой и научной интеллигенции стран СНГ в сентябре 2013 г. было отмечено, что главенствующую роль в журналистских произ­ведениях на экологическую тему должны занимать не столько описания последствий экологических катастроф, сколько воспи­тание у населения СНГ экологического сознания.

Отношение публицистики и литературы к своей аудитории

Это отношение весьма разнится между собой. Концепция худо­жественного сочинения условно выглядит в виде следующей схемы: писатель - действительность - художественное произведение - аудитория. Концепция публицистического выступления несколько иная: публицист - проблема - произведение - аудитория. Метод всех публицистов один - призыв к действию. Что касается писа­телей, то для представления в конкретном сочинении той или иной общественной панорамы каждый из них обладает своим сти­лем и именно данный стиль рекомендует его массам как ориги­нального, самобытного автора. Подобные стили порой разительно отличаются друг от друга. Писатель, который не может найти свой стиль и повторяет здесь других авторов, обречен на неудачу. В то же время все публицисты используют схожий метод - это призыв к аудитории через освещение актуальной общественной пробле­мы. Писатель воспитывает свою аудиторию, публицист мобилизо­вывает ее.

Литература - это отражение философии жизни в форме искус­ства слова и художественной эстетики. Публицистика - это пре­образование реальной жизненной практики, призыв к действию методом актуализации проблемы, организация массового социаль­но-политического движения путем привлечения общественного внимания к актуальным вопросам дня, защита интересов конкрет­ных слоев и групп, населяющих данное общество. Литература вы­полняет перспективную задачу - стремится поднять общий куль­турный и эстетический уровень аудитории, она является своего рода духовной инвестицией на десятилетия и века. Публицистика воюет за сегодняшние интересы людей.

Литература - территория тонких чувств. Публицистика по сравнению с ней несколько пафосна и, поскольку использует не­посредственные призывы, выглядит прямолинейнее, если не ска­зать, грубее. Она имеет конкретную цель - вовлечь широкую аудиторию в обсуждение проблемы статьи. Публицистическое творчество рассчитано на большие массы людей, поэтому содер­жит непосредственные призывы, оценки, иногда довольно резкие. Художественное творение, насыщенное загадочными лабиринтами авторской мысли, глубоко прочерченными эскизными набросками, прописанными контурами эстетического отражения действитель­ности, живет долгие века и каждое новое поколение открывает в нем свой пласт образов и ценностей.

Публицистическое выступление бросается в глаза оперативной злободневностью отражаемых проблем, со временем уровень дан­ной актуальности снижается или вовсе сходит на нет. «Потерян­ный рай» Джона Мильтона и сегодня поражает людей своей зна­чимостью и величием, тогда как «Ареопагитика» этого же автора не столь актуальна, так как поднятый в ней вопрос свободы печати во многих странах уже решен. Литература - это плавно текущая, широкая и глубокая река. Публицистика - горная речка, которая с шумом несется через перепады и стремнины, но именно этим и привлекает к себе внимание. Если писатель исходит из действи­тельности и собственных чувств, то публицист больше ориентиру­ется на тему и общественный интерес. Если цель писателя - отра­жение панорамы жизни, то цель публициста - пробуждение общественного сознания, мобилизация мысли и движения людей в определенном направлении.

Аудитория писателя, как правило, бывает узкой и специализи­рованной. Не все люди могут легко прочитать и быстро понять ху­дожественное сочинение. Поэтому есть разница в том, в каком возрасте читает человек творение писателя, молодым или зрелым. Каждый возраст дает свое восприятие: с приобретением жизнен­ного опыта одни и те же эпизоды художественного произведения могут дать совершенно разные ощущения.

Каждый читатель художественного творения находит в нем смысл, соответствующий его характеру, мировоззрению, опыту. Публицистику же такой плюрализм мнений не устраивает. Ей надо, чтобы все поняли ее одинаково, иначе публицистика не смо­жет объединить различные социальные слои, широкую обще­ственность и выполнить тем самым свою главную социальную функцию - мобилизовать людей на выполнение определенной социальной задачи.

Жанры в литературе и публицистике

Еще одна возможность лучше понять общее и различное между литературой и публицистикой - сравнить их с точки зрения ис­пользуемых ими жанров. Удобство этого заключается в том, что иногда бывает трудно постичь идеи, методы, принципы, функции, позицию автора, в то время как жанры понятны всем, их класси­фикация и понимание, как правило, не вызывают возражений.

Известно, что жанр (наряду с языком и стилем) - одно из про­явлений формы произведения. Возможность и привилегия художе­ственных сочинений - иметь широкий диапазон форм, от простых до замысловатых. В публицистике такое невозможно. Публици­стическое выступление не терпит многосложной формы, которую в таком варианте придется долго расшифровывать массовой ауди­тории. В этом случае автор не достигнет своей главной цели - оперативной мобилизации своих читателей. У аудитории нет ни возможности, ни желания читать и перечитывать публицистиче­скую статью, выявляя в ней все новые и новые смыслы. Собствен­но публицист и не планирует подобное отношение к своей статье.

Классическое художественное сочинение всегда имеет слож­ную структуру. Многослойное повествование, эстетически оправ­данное прямое и косвенное отражение многих толкований, шиф­ровка перспективных значений - все это важные факторы создания настоящего художественного творения. Со временем каждое очередное поколение раскрывает все новые и новые смыс­ловые пласты такого произведения, что и позволяет последнему оставаться в рядах классики.

Публицистика не может существовать в таком виде, ее статьи не терпят сложной структуры. Для автора важнее, чтобы читатель понял его здесь и сейчас. Поэтому публицистическое сочинение отличается простой, прозрачной, очень ясной структурой. Однако это вовсе не означает, что содержание публицистики может быть поверхностным. Поверхностность должна быть в обязательном порядке исключена из любого произведения любого времени. Со­держание публицистики должно быть простым и легко восприни­маемым потому, что оно предназначается для одновременного и однозначного его понимания большими массами людей.

Следовательно, жанровое исполнение двух видов творчества за­метно отличается друг от друга. Рассмотрим это на конкретных примерах.

Литература традиционно делится на эпику, лирику и драму Все три рода художественного творчества содержат многоуровневые внутренние классификации, по каждой из которых есть немало научных изысканий.

Роман, который относится к эпической прозе, делится на ряд видов: эпопея, психологический, философский, фантастический, сатирический, приключенческий, исторический и др. Разверну­тую классификацию имеют также повесть, рассказ. Каждый новый вид лирического творчества привлекает все новые и новые поко­ления исследователей. Хотя драма существует не одно тысячеле­тие, относительно ее жанровой дифференциации специалисты еще не пришли к одному мнению.

Публицистические произведения не обладают столь богатым жанровым разнообразием, им трудно стать, к примеру, приклю­ченческими или фантастическими. Такие выступления разнятся между собой больше по теме работы: политическая публицистика, экономическая, экологическая, военная и др.

Если вникнуть в эволюцию жанров публицистических произ­ведений, охарактеризовать ситуацию с жанрами в наиболее общем виде, то выяснится, что длительное время ряд исследователей счи­тали публицистику отдельным жанром журналистского (литера­турного) творчества. Как пишет профессор Ф.А. Муминов, у такого подхода нет перспективы, публицистику следует считать больше качеством произведения, нежели его формой [Муминов, 1998].

Коротко говоря, мы можем предположить, что слово «жанр» не очень-то подходит к публицистике. Ее произведения на жанры не делятся, или, говоря другими словами, собственно публицистиче­ских жанров нет как таковых. Есть группа художественно-пуб- лицистических жанров, куда входят зарисовка, очерк, фельетон, памфлет, басня и т.д., это верно. Но это не жанры публицистики в чистом виде, а жанры журналистики с точки зрения их публици­стической насыщенности.

Для выяснения отношений между содержанием публицистики и ее жанрами следует обратить внимание на две важные особенно­сти. Во-первых, публицистика может подразделяться на направле­ния (политическая, экономическая и др.), но она не может делиться на жанры, присущие только ей. Во-вторых, хотя первые две группы жанров журналистики и не называются публицистическими, это вовсе не значит, например, что репортаж и интервью (из первой, информационной группы) или корреспонденция и статья (из вто­рой, аналитической группы) не содержат публицистики, она здесь присутствует и нередко в весомом виде. Более того, статья является основным публицистическим жанром. Все зависит от того, как ав­тор подходит к освещению избранной темы, при помощи каких методов и каким образом решает поставленные вопросы. Элементы публицистики в прямой или косвенной форме могут присутство­вать в любом жанре журналистики, если только автор реализует поставленную перед собой задачу соответствующим образом.

Литературные традиции народов Центральной Азии показыва­ют, что публицистика является составной частью не только жур­налистики, но и художественных произведений. Не подвергается сомнению, что романы Абдуллы Кадыри и Тулепбергена Каипбер- генова, Чингиза Айтматова и Мухтара Ауэзова, многие стихи Ибраима Юсупова и Абдуллы Арипова насыщены высокой публи­цистикой. Это связано как с национально-литературными обычая­ми, так и с уникальными творческими способностями упомянутых писателей. Нередко авторы вплетают в художественную ткань ро­манов, повестей и рассказов стихи, что также является местной многовековой традицией. В последние годы набирает размах соз­дание публицистических эссе, также не входящих в традиционную классификацию жанров журналистики.

Настало время высказаться по одному из основных спорных вопросов современного литературного процесса. Речь идет об от­несении конкретного произведения к тому или иному жанру. Мно­гие специалисты считают (и в этом есть большая доля истины), что теория жанров литературы и журналистики разработана доста­точно обстоятельно, поэтому критику не составляет труда присво­ить тому или иному произведению то жанровое имя, в котором оно выполнено. Здесь не возникает серьезных вопросов до тех пор, пока в дело не вмешивается сам автор. Ситуация резко усложняет­ся, когда писатель называет свою работу определенным жанром, который не подходит данному произведению по традиционным классификационным признакам. В русской литературе примером этого может послужить книга «Мертвые души» Н.В. Гоголя, кото­рая оценивается литературными критиками как роман, но кото­рую сам автор именовал как поэма. Каракалпакский писатель Уразбай Абдурахманов назвал свою книгу «Порог» («Бусага») ро­маном, тогда как есть национальные критики, которые отрицают правомерность такой классификации.

По нашему мнению, право писателя отнести свое сочинение к тому или иному жанру - это его абсолютная привилегия, которую никто не может и не должен оспаривать. Автор - единственный человек, который полностью и в деталях знает, зачем и как писа­лось произведение, каким целям и задачам оно посвящено, что удалось и чего не удалось достичь в работе. Если бы оригиналь­ность Мишеля Монтеня, опубликовавшего свои «Опыты» в совер­шенно неожиданном для современников жанре, была проигнори­рована, то человечество могло бы потерять или, по меньшей мере, недооценить такой великолепный художественно-журналистский жанр, как эссе.

К тому же настоящий писатель всегда старается создать ориги­нальное произведение, не похожее на труды других авторов. Это его творческая метазадача. В результате он преодолевает застыв­шие стандарты, прежние стереотипы, одержим мыслью сказать новое слово, добиться поставленной им оригинальной цели. В та­кое время он нередко не обращает внимания на политические ориентиры современности, морально-психологическую обстанов­ку в обществе, денежные интересы или личный авторитет. Но, вместе с тем, максимальная личная отдача автора цели и задачам сочинения порой является наиболее вероятным путем создания бессмертного творения.

Критик может дать произведению те оценки, которые он счи­тает нужными. Писатель вправе принять или не принять мнение критика. Каждая сторона относится к публикации исходя из свое­го понимания жизни, профессии, целей и задач, уровня знаний, эстетической подготовленности, накопленного опыта и т.д. Однако если перед литературным критиком стоит задача оценить сочине­ние, исходя из общепринятых принципов, то максизадача писате­ля - создать на века произведение, не похожее на другие работы.

Разумеется, когда литературный критик подходит к сочинению с общепринятой (общеэстетической, общетеоретической) точки зрения, то тем самым он ставит писателя в затруднительное поло­жение. Особенно если создано оригинальное творение. Но серь­езным писателям к этому не привыкать. Они идут на издержки сегодня, чтобы их произведение было понято и вошло в ряды классики завтра. Словом, нельзя сомневаться в праве писателя са­мому обозначать жанр своего творения, потому что это его работа и он ее знает и понимает лучше других.

Публицистика в публицистических работах и публицистичность художественных произведений

Не будет преувеличением назвать публицистику генеральным, «сквозным» качеством множества произведений, опубликованных в рамках литературной или журналистской традиции. В той или иной форме публицистика присутствует всюду, где есть заинтере­сованное изложение материала, что вполне характерно, например, для политического, идеологического, национального или иного пристрастного подхода к рассматриваемой проблеме. Поэтому права Н.И. Клушина, когда пишет: «...Текст любой тематики явля­ется публицистическим, если ему присущ политико-идеологический модус формулирования текста. Поэтому вполне обоснованно «по- литико-идеологическая деятельность рассматривается в функцио­нальной стилистике в качестве экстралингвистической основы публицистического стиля... Исследователи, исходя из положения о том, что «журналистика и политика, представляя собой самостоя­тельные явления, оказываются связанными исторически и функ­ционально..., считают, что публицистическая деятельность на­правлена в первую очередь на решение политико-идеологических задач...» [Клушина, 2008, с. 36].

В принципе невозможно до конца понять и исчерпывающе оха­рактеризовать отношения между литературой и публицистикой потому, что это два родственных общественных явления, взаимно переходящих друг в друга процесса. Но публицистика не есть, как это думают некоторые писатели (и таких немало), «легкая» лите­ратура. Правильно, по объему публицистическое произведение бывает, как правило, значительно меньше, чем художественное. Но в данном случае объем не может служить критерием оценки творческой работы. Нередко несколько страниц текста или одна картина художника могут дать больше знаний и пищи для размыш­ления, чем целые тома пустого литераторства. В художественной и публицистической деятельности важен метод реализации постав­ленных авторами творческих целей, а не что-либо иное.

Из приведенных выше сравнений и комментариев становится ясно, что выбранные в качестве объектов настоящей статьи лите­ратура и публицистика есть близкие друг к другу сферы творче­ства. Обе отражают реальную жизнь, исследуют общественные проблемы, предназначаются для многочисленной аудитории. Обе являются искусством слова, призывая людей следовать определен­ным идеям и действиям. Неоценимо их место в просветительской и воспитательной работе с массами.

Вместе с тем следует сказать, что хотя литература и публици­стика имеют немало общего, между ними существуют и серьезные различия, которые мы постарались показать в статье. Перейдем к выводам. Главная задача теперь заключается в том, чтобы приве­сти оба понятия к единому знаменателю без ущерба для каждого из них.

На наш взгляд, оптимальное решение вопроса заключается в том, чтобы различать между собой публицистику публицистических и публицистичность художественных произведений. Если публици­стическое сочинение сильно постановкой общественной пробле­мы и актуальностью, то художественное творение сильно своей публицистичностью и этим обращает на себя внимание широкой общественности. Эстетическое и воспитательное значение литера­турного произведения сразу в глаза не бросается. Публицистиче­ский стиль, напротив, бывает ярким, он в значительной степени является как бы магнитом, который сразу же притягивает к себе массового читателя, ключом, который позволяет ему вникнуть в тайны художественного сочинения.

Произведения Чингиза Айтматова и Тулепбергена Каипберге- нова не являются публицистическими работами, но они обладают мощным публицистическим зарядом. Подобный дух, наряду с ав­торской задумкой и системой образов, в целом является одной из сильных сторон множества классических романов и повестей. Пуб­лицистичность художественных произведений, привлекая к ним внимание аудитории, обеспечивает донесение их идей до широких масс. Публицистическая позиция автора, используя собственную специфику, лучше доводит его идеи до большой аудитории, служит средством создания завораживающей пафосности произведения. Поэтому публицистичность, публицистический дух как воздух нужны литературному произведению - классическое творение писателя не может состояться и жить без пафоса.

Публицистичность естественна для каждого серьезного литера­турного произведения. Настоящей публицистике к лицу художе­ственное совершенство. Если художественное произведение акту­ально своей публицистичностью, то публицистика привлекательна своей художественностью.

Список литературы

Абдурахманов У. Орол: оппок; девор олдида... (Арал: перед белой сте­ной) // У. Абдурахманов. К^орацалпок; дунеси (Мир Каракалпакии). Пуб­лицистика, эссе ва хцкоялар (Публицистика, эссе, рассказы). Ташкент: Изд-во Национальной библиотеки имени Навои, 2011 (на узб. яз).

Бочаров А.Г. Не сотвори себе гомункулуса // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. 1968. № 5.

История печати. Антология. Т. III / Сост., предисл. и коммент. Я.Н. За­сурского, О.А. Бакулина. М.: Аспект Пресс, 2008.

К мобильному обществу: утопии и реальность / Под ред. Я.Н. Засур­ского. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2009.

Клушина Н.И. Стилистика публицистического текста. М.: МедиаМир, 2008.

Колосов Г.В., Худякова Э.А. Журналистский творческий процесс (об­щая модель публицистического творчества). Воронеж: Изд-во Воронеж, ун-та, 1984.

Лазутина Г.В. Основы творческой деятельности журналиста: Учеб. для студ. вузов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Аспект Пресс, 2010.

Муминов Ф.А. Журналистика ижтимоий институт сифатида (Журнали­стика как социальный институт общества). Ташкент: ТашГУ, 1998 (на узб. яз).

Прохоров Е.П. Введение в журналистику. 5-е изд. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2005.

Прохоров Е.П. Публицист и действительность. М., 1973.

Прутцков Г.Г. История мировой журналистики. Учебно-методический комплект. М.: Аспект Пресс, 2010.

Ученова В.В. Публицистика и политика. 2-е изд. М.: Политиздат, 1979.

Ученова В.В. У истоков публицистики. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

Фоминых В.Н. К спорам о публицистике (о трехзначном смысле тер­мина «публицистика») // Журналистика развитого социализма. Сверд­ловск, 1980.

Поступила в редакцию 20.08.2013

К мобильному обществу: утопии и реальность / Под ред. Я.Н. Засурского. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2009. С. 92-93.

История печати. Антология. Т III / Сост., предисл. и коммент. Я.Н. Засурского, О.А. Бакулина. М.: Аспект Пресс, 2008. С. 11, 32.

Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть книги В.В. Ученовой «У ис­токов публицистики» (М.: МГУ, 1984) и Г.Г. Прутцкова «История мировой журна­листики. Учебно-методический комплект» (М.: Аспект Пресс, 2010), в которых освещается период от Античности до современности.

См.".Абдурахманов У. Орол: оппоц девор олдида... (Арал: перед белой стеной) // У. Абдурахманов. 1^орацалпоц дунеси. (Мир Каракалпакии). Публицистика, эссе ва^икоялар (Публицистика, эссе, рассказы). Ташкент: Изд-во Национальной би­блиотеки имени Навои, 2011 (наузб. яз).

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Составитель Дамир Соловьев
Русские писатели и публицисты о русском народе

Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга

© Д. Соловьев, наследники, 2015

© ООО «Издательство К. Тублина», макет, 2015

© А. Веселов, оформление, 2015

***

Я не умею любить свою страну с закрытыми глазами, склоненным лицом и сомкнутыми устами. Я полагаю, что быть ей полезным можно только при ясном взгляде. Я верю, что время слепой любви прошло, и сегодня прежде всего мы обязаны отечеству своему говорить истину1
Эпиграф из «Апологии сумасшедшего» П. Я. Чаадаева дается в пер. с фр. составителя (ред.) .

П. Я. Чаадаев. Апология сумасшедшего

От составителя

Проблема национального характера столь сложна и многообразна, что нет даже уверенности, разрешима ли она вообще во всей своей целостности. Однако чрезвычайно важное значение ее для исторической науки настоятельно требует каких-то, пусть приблизительных и не вполне надежных, подступов к искомым ответам. Настоящий сборник представляет собой опыт собирания свидетельств и суждений русских писателей и публицистов. При этом не производилось никакого отбора по достоверности оценок, поскольку, с одной стороны, невозможно установить критерий для такого отбора, а с другой – даже явная ложь по-своему отражает какую-то часть общественного мнения.

Особенное внимание было обращено на поиск благоприятных свидетельств о России и русских, однако такие свидетельства оказались в меньшинстве. Составитель, следуя столь редко воспринимаемому у нас примеру Чаадаева (см. эпиграф), не считал для себя возможным хоть как-то приукрасить общую картину, которая для него самого оказалась во многом совершенно неожиданной.

Д. Соловьев

Александр Иванович Тургенев (1784–1846)
Николай Иванович Тургенев (1789–1871)

Вчера пригласил меня Проректор на великолепный, по-здешнему, ужин. Сие должно почитать за особенный знак его внимания к русским. Он говорит, что здесь нет никого, кто бы так хорошо вел себя, как русские, и сам просил, чтобы мы не имели никакого сообщества с немецкими студентами.

Письмо А. И. Тургенева к родителям из Геттингена (18 дек. 1802) 2
Архив братьев Тургеневых. Вып. 2. СПб., 1911. С. 42.

Холодные немцы стоят и рассуждают, каким бы образом удобнее тушить огонь, между тем как ни один не хочет подать настоящей помощи. И огонь не в состоянии был согреть их! Какое сравнение с нашими русскими! Какая деятельность и неустрашимость видна при подобных случаях у нас в Москве – и какая медленность и равнодушие здесь!

Геттингенский дневник А. И. Тургенева (30 дек. 1802). 3
Архив братьев Тургеневых. Вып. 2. СПб., 1911. С. 181.

Если сравнить нашего русского мужика со здешним, то, мне кажется, можно будет сказать о них то же, что Карамзин сказал о греках и новейших. Немцы ученее нас; но мы умнее их; мы умеем радоваться и пользуемся сим драгоценным даром, когда только находим к тому хоть малейшую причину; но немец сперва подумает – и прозевает эти невозвратимые минуты радости, которыми бы он для истинной своей душевной и телесной пользы должен пользоваться. Подумав таким образом, задал я сам себе вопрос: ум ли это? И можно ли патриоту пожелать такого ума своим согражданам?

Письмо А. И. Тургенева к родителям из Геттингена (25 мая 1803). 4
Там же. С. 79.

Мне кажется, что не все имеют право обвинять русский простой народ в чрезвычайной склонности к пьянству; с тех пор как римляне победили германцев крепкими напитками, она и здесь не меньше, с тою только разницею, что они не имеют столько средств и побуждений употреблять ее во зло. Нам выхваляют умеренность немцев; но умеют ли они воздержаться от кофе, более для них вредного, нежели для русского мужика водка? Если немецкий мужик не пьяница, то более экономия его, нежели воздержание, тому причиною. По большей части немецкий крестьянин имеет нужду тогда только в вине, когда он хочет быть веселее обыкновенного; русский (по большей же части) пьет с горя . Кабак есть для него единственный волшебный замок, который переселяет его из горькой существенности в ту страну радости, где он не видит над собою ни барина, ни капитана-исправника. Он пьет из реки забвения. Впрочем, если будешь примечать беспристрастно, то увидишь, что немецкий крестьянин в целый день выпьет гораздо больше русского, потому что он, имея всегда с собою небольшую склянку с водкой, мало-помалу или для поправления желудка, или для подкрепления сил, словом, под различными предлогами выпивает ее. Напротив того, русский мужик пьет вдруг и – упивается. К тому же зимою ему надобно зайти к Бахусу в гости, чтобы согреться, а к лету это уже обратится ему в привычку.

При всем том я думаю, что не один северный климат, не одна физическая причина склонности русского к пьянству; но есть и другой источник сей пагубной для нас страсти, есть причины моральные (которых основание находится в государственной нашей конституции). Россия бо́льшею частию состоит не из подданных, но рабов, хотя не в римском и венгерском смысле этого слова, – и бо́льшая часть крестьян принадлежит помещикам. Русский мужик с молоком матерним всасывает в себя чувство своего рабства, мысль, что все, что он ни выработает, все, что он ни приобретет кровию и потом своим, – все не только может, но и имеет право отнять у него его барин. Он часто боится казаться богатым, чтобы не навлечь на себя новых податей; и так ему остается – или скрывать приобретенное (оттого со времен татарского нашествия обычай русских мужиков зарывать свои сокровища в землю) или жить в беспрестанном страхе; а чтобы избежать того и другого, он избирает кратчайшее средство и несет нажитое в Царев дом, как говорят наши простолюдины. Словом, гораздо бо́льшая часть русских крестьян лишены собственности. И вот одна из главнейших подпор, на которых возведен в России престол Бахусу. Ко всему этому способствовало, может быть, и множество праздников, в которые крестьянин за долг почитает быть веселее обыкновенного.

А. И. Тургенев. Путешествие русских студентов по Гарцу (1803). 5
Архив братьев Тургеневых. Вып. 2. СПб., 1911. С. 291–292.

Я отнес письмо почтенному Шлецеру <…> Человек просвещенный и добрый, приносящий честь своей нации! Но при всем том, я не могу согласиться с батюшкой в вашем мнении и всегда готов отдать преимущество русским в натуральной доброте их. Не один я с моею неопытностью давно твержу, что Шлецер один в своем роде, и что другого Шлецера в Германии вряд ли найти можно; но и другие беспристрастные же, но опытные судьи, согласны в том со мною. Следовательно, по нему нельзя судить о немцах, и в России скорее, нежели здесь, найдется другой Шлецер.

Письмо А. И. Тургенева к родителям из Геттингена (5 окт. 1803). 6
Там же. С. 117.

Сегодня я по обыкновению был на пяти лекциях. Цветаев говорил о преступлениях разного рода и между прочим сказал, что нигде в иных случаях не оказывают более презрения к простому народу, как у нас в России. (Хотя мне и больно, очень больно было слушать это, однако до́лжно согласиться, что бедные простолюдины нигде так не притесняемы, как у нас.)

Дневник Н. И. Тургенева (7 мая 1808). 7
Архив братьев Тургеневых. Вып. 1. СПб., 1911. С. 109–110.

В Москве, смотря на многих людей, почитал образ их жизни скучным и даже (несколько) нещастным, но теперь, посмотрев на людей в Пруссии и здесь, в Вестфалии, почитаю их в сравнении с сими щастливцами.

Есть ли когда-либо Зиждитель мира мог радоваться своим творением, то это, конечно, в первый день светлого праздника, смотря на русскую землю. <…> Где найдешь тебе подобного, великодушный, храбрый, величавый, одним словом, Русский Народ! Есть ли бы я не имел щастия быть русским (мысль, служащая для меня величайшим утешением в жизни сей), то сердце мое всегда бы стремилось к сему народу.

Радуйся, благословенный народ, лучшее произведение Руки Творческой! Радуйся и чувствуй свою радость, свое существование!

Я с ним (П. Б. Козловским – Д. С .) много спорил, и спорил о таких предметах, которые никакому сомнению не подвержены; он утверждает, что русский народ никакого характера не имеет. Вот, брат, как и неглупые люди заблуждаются.

Письмо Н. И. Тургенева к брату С. И. Тургеневу (3 ноября 1811). 10
Архив братьев Тургеневых. Вып. 3. СПб., 1913. С. 428.

Вот уже три недели, как я здесь (<в Москве. – Д. С .>), и по сию пору не опомнился. <…> Незначащие лица, на которых видна печать рабства, грубость, пьянство, – всё уже успело заставить сердце обливаться кровию и желать возвращения в чужие края. Непросвещение высших классов также действовало на произведение последнего желания. Суровая зима показалась мне совсем не таковою, как я представлял ее, будучи в Геттингене и Неаполе. Она подлинно убивственна.

Чем более мы стрясываем с себя иностранное, тем в большем блеске, в большей славе являются народные свойства наши. Чем более обращаемся сами к себе, тем более познаем достаточность свою на удовлетворение требуемого от чужеземцев для нашей пользы. Слава Кутузову!

Поручаю дружбе твоей подателей сего, двух англичан, Джонса и его товарища. Я уверен, что ты воспользуешься сим случаем и постараешься доказать им, что Москва и под пеплом сохранила древнюю добродетель свою, отличающую русских: гостеприимство.

Письмо А. И. Тургенева к А. Я. Булгакову (27 дек. 1812). 13
Письма Александра Тургенева Булгаковым. М., 1939. С. 129.

Полетел бы за русскими орлами. За Рейном летали и римские, но какая слава древних и новейших народов может сравниться с нашею!

Письмо А. И. Тургенева к А. Я. Булгакову (21 ноября 1813). 14
Там же. С. 140.

(Оккупация Франции в 1814 году)

Русские солдаты вели себя по отношению к французам бесконечно лучше немецких солдат. Когда прусские и баварские войска проходили через Нанси и его окрестности, было совершено много бесчинств, и среди жителей раздавались громкие жалобы. <…>

Сколько раз я слышал от граждан Нанси и окрестных местностей, что они смотрели на квартировавшего у них русского солдата, как на собственного сына. Они относились к нему с таким доверием, что оставляли в его руках ключи от дома, поручали ему нянчить маленьких детей, и русский солдат охотно помогал им в домашних работах. Поэтому, когда в Нанси распространился слух, что город должен быть очищен русскими и занят баварцами, то жители говорили, что они предпочли бы взять на постой десять русских вместо одного баварца.15
Тургенев. Н. И . Россия и русские. Т. I. М., 1915. С. 51–52.

Я не записывал того, что я чувствовал при въезде моем в Россию и во время пребывания моего в Москве и здесь <в Петербурге> – Д. С.> . Но чувства сии сильно запечатлелись в душе моей. Всё, касающееся до России в политическом отношении, то есть в отношении к учреждению и управлению, казалось мне печальным и ужасным; всё, касающееся до России в статистическом смысле, то есть до народа, свойств его и тому подобного, казалось мне великим и славным; конечно, климат и не таковое инде благо состояние народа, каково бы оно быть могло, делают в сем последнем исключение. – Порядок и ход мыслей о России, который было учредился в голове моей, совсем расстроился с тех пор, как заметил везде у нас царствующий беспорядок. Положение народа и положение дворян в отношении к народу. Состояние начальственных властей, все сие так несоразмерно и так беспорядочно, что делает все умственные изыскания и соображения бесплодными.

Дневник Н. И. Тургенева (7 нояб. 1816). 16
Архив братьев Тургеневых. Вып. 5. Пг., 1921. С. 5.

Недавно в Staats-Anzeiger читал я план, поданный Эпинусом покойной Императрице об образовании училищ в России. Одно замечание его меня поразило, и вряд ли он несправедлив. «В России, говорит он, за всё берутся с жаром сначала, но впоследствии всё оставляют». Во многих случаях можно заметить справедливость сего замечания <…>.

Дневник Н. И. Тургенева (21 сент. 1817). 17
Архив братьев Тургеневых. Вып. 5. Пг., 1921. С. 90.

Характер русских имеет большой недостаток, состоящий в том, что русские, обыкновенно, не могут посвятить себя одной какой-нибудь цели, одному делу, следовательно, непостоянство. В этом мы хуже, я думаю, французов, которых так винят в ветрености.

В два или три дня пребывания моего здесь <в Симбирске. – Д. С. > я имел случай заметить образ жизни провинциальных дворян, и по тому, что я видел в доме Аржевитиновых, я, кажется, могу заключить о прочих. Я приходил туда по утру и находил уже хозяев и гостей за пикетом, после обеда – за бостоном, за шашками и за банком. Между тем, фигуры рабов, как привидения из мира нечистоты, мелькали по комнатам. Все эти карточники более бы занимались делом, есть ли бы у них не было крепостных крестьян. И просвещение есть следствие необходимости; а дворяне, за картами и в привычке своей праздности не будут чувствовать и не чувствуют нужды в просвещении. Между тем, какая-то простота, непринужденность в обращении иногда нравится; зато, говорят, в присутствии Губернатора они все покорные слуги Его Превосходительства.

Дневник Н. И. Тургенева (20 июля 1818). 19
Архив братьев Тургеневых. Вып. 5. Пг., 1921. С. 135.

…у нас всякий день оскорбляется человечество, справедливость самая простая, просвещение и, одним словом, всё, что не позволяет земле превратиться в пространную пустыню или в вертеп разбойников.

Я прежде удивлялся, слыша, что люди из больших городов переселяются в места уединенные, как, например, Лагарп в окрестности Лозанны из Парижа. Теперь я это более понимаю. Но Лагарп другое дело. Не понимая такого удаления совершенно, я, с другой стороны, не понимаю, как все, имеющие на то средства, не переселятся из России.

Выехав из Симбирска <…>, печальная мысль о том, сколько бесчестия я видел, заставила меня задуматься. Я почти совсем не видел честных людей, хотя много видел людей, которых в обществе называют и должно называть хорошими. Что составляет народ в России? Разберите все состояния: дворян, служащих, купцов, мещан, крестьян, – и вы найдете, что одни только сии последние заслуживают уважения и величайшего сожаления.

В Москве пучина грубых наслаждений чувственной жизни. Едят, пьют, спят, играют в карты – все сие на счет обремененных работами крестьян. – Не знаю, куда идти; а несносно жить в России! – Сильное отвращение чувствую к жизни.

Дневник Н. И. Тургенева (12 марта 1821). 22
Архив братьев Тургеневых. Вып. 5. Пг., 1921. С. 259.

Самое горькое чувство для человека есть чувство презрения к самому себе. А Карамзин, написав IX том, уверяет, что мы должны гордиться быть русскими и проч. и проч. Как гордиться тем, над чем нельзя не плакать – и плакать кровавыми слезами?

Письмо Н. И. Тургенева к кн. П. Б. Козловскому (23 февр. 1822). 23
Там же. С. 317.

(По дороге в Берлин)

В деревнях везде садики. Города хороши. Городки порядочные. Приятность всегда отравляется тем, что у нас не так. Посему, где удовольствие в путешествии?

В чужих краях трудно быть, между прочим, от того, что Россию понимают здесь весьма отдаленною от образованности Европейской, может быть, более, нежели в самом деле. Неприятно видеть себя в таком положении. Но сколько людей и предметов в России, свидетельствующих варварство!

Дневник Н. И. Тургенева (Берлин, 9 мая 1824). 25
Архив братьев Тургеневых. Вып. 5. Пг., 1921. С. 13.

Поев мороженого, намеревался зайти почитать к Vss., но предпочел курить трубку у камина у Черткова. С ним проболтал до 10 часов о взяточниках в России и, возвращаясь домой, думал, что отсутствие из России имеет ту большую выгоду, что не видишь дураков и взяточников, с которыми обязан даже быть в сношениях в России.

Дневник Н. И. Тургенева (Флоренция, 6 нояб. 1824). 26
Там же. С. 164.

Вчера, смотря, как дурак Марченко, шесть лет живущий за границею, кланяется английскому посланнику, какое-то неприятное чувство толкнуло меня: напоминание нашего хамства. Так, кроме России, нигде не кланяются.

Дневник Н. И. Тургенева (Флоренция, 8 нояб. 1824). 27
Там же. С. 169.

…надо признать, что тайные общества, может быть, неизбежны в такой стране, как Россия. Только тот, кто жил в России, может представить себе, какие затруднения приходится встречать здесь для выражения своих идей. Кто хочет говорить свободно и безопасно, тот необходимо должен не только замкнуться в узком кругу, но и тщательно выбирать лиц, к нему присоединяемых. Лишь при этом условии возможен вполне искренний обмен мыслей.28
Тургенев Н. И . Россия и русские. Т. I. М., 1915. С. 7.

Драгоценнейшей чертой истинной цивилизации является чувство справедливости, равенство, уважение к жизни и достоинству человека. Кто вдумается в это, тот увидит, что именно эти чувства, преимущественно, отличают истинную цивилизацию от варварства, как бы оно ни было разукрашено и отделано, каким бы лоском и лаком не было покрыто. Всему можно научиться и подражать, кроме этих чувств.

Трудно представить себе, до чего доходит отсутствие этих общественных добродетелей в России, даже среди людей, которые считают себя цивилизованными и действительно цивилизованы в некоторых отношениях. Идеи справедливости и равенства здесь едва признаны; презрение всех к естественным правам заступает здесь место уважения к достоинству и даже к жизни человека. Недостаток истинной цивилизации столь велик, что даже честные, благожелательные к своим ближним лица, горячо отдающиеся доброму делу, часто совершают, сами того не подозревая, серьезные промахи и проступки, которые в другой стране возмутили бы всякую благородную душу. А что касается того неодобрения, молчаливого или явного, которое вызывает всякая низость, всякое постыдное деяние, совершенное кем бы то ни было и против кого бы то ни было, безразлично при каких обстоятельствах; что касается подавляющего презрения публики, часто толкающего в цивилизованной стране к самоубийству того, кто является его предметом; что касается всеобщего порицания, сурового и благодетельного залога общественной нравственности, то все это совершено неизвестно в России. Испорченность, жестокость, даже подлость проходят незамеченными или часто встречают извинение и снисходительное отношение. Порядочный человек, добродетельный человек, не способный сознательно опуститься до чего-либо подобного, не только заставит молчать негодование, которое должен возбуждать в нем виновный во всех этих гнусностях, но он будет, даже не краснея, продолжать с ним дружбу. Разве может добродетель пользоваться большим уважением там, где порок не заклеймен презрением?29
Тургенев Н. И . Россия и русские. Т. I. М., 1915. С. 149–150.

Может быть, я ошибаюсь, но мне всегда казалось, когда я читал писания Карамзина о России, что он точно хочет сказать русским: «Вы не способны ни к какому прогрессу: довольствуйтесь тем положением, в котором вас оставляют ваши правители; не пытайтесь осуществить какую-нибудь реформу, так как вы только наделаете глупостей».30
Там же. С. 341.

…Сперанский, выйдя из низов, достиг первых должностей Империи. Его происхождение, несомненно, весьма способствовало его падению. Он был сыном сельского священника. Так называемое русское дворянство обнаруживает некоторое презрение к духовенству, в особенности к тем, кто, принадлежа ранее к этому сословию, достиг высокого поста; и народ, по-видимому, часто разделяет это презрение.31
Тургенев Н. И . Россия и русские. Т. I. М., 1915. 380.

Если я о чем-либо сожалею, то это легкость, необдуманность, неосновательность в повествованиях32
Имеется в виду издание: Записки декабристов. Лондон, 1863.

Но и в этом отношении я не обвиняю самые лица повествующих, но скорее обстоятельства, в коих они находились, и более всего эту славянскую, если не исключительно русскую, ветреность и легкомыслие, кои так сильно выражаются во всех поступках, во всех суждениях и воззрениях наших соотечественников.

Письмо Н. И. Тургенева к А. И. Герцену (27 июля 1861). 33
Литературное наследство. М., 1955. Т. 62. С. 588.

Петр Андреевич Вяземский (1792–1878)

Впрочем, живу: день мой – век мой. Имею несколько приятных знакомств и живу здесь потому, что в России мне душно: сплю и вижу, как убраться под другое небо и ожидать, чтобы слово отечество получило какой-нибудь смысл на языке у русского.

Письмо к М. Ф. Орлову из Варшавы (март 1820). 34
Архив братьев Тургеневых. Вып. 6. Пг., 1921. С. 377.

Всё это делается, как ни попало и как Бог велит. Конечно, Русский Бог велик, и то, что делается у нас впотьмах и наобум, то иным при свете и расчетах не удастся делать. При нашем несчастии нас балует какое-то счастие. Провидение смотрит за детьми и за пьяными – и за русскими, прибавить должно.

(авг. 1822). 35
Вяземский П. А . Записные книжки, М., 1963. С. 106

И есть же люди, которые почитают за несчастие быть удаленными из России. Да что же может дать эта Россия? Чины, кресты и весьма немногим обеспечение благосостояния. Да, там, где или Россия отказывается Вам давать эти кресты и чины, или Вы сами отказываетесь их иметь, там нет уже России, там распадается, разлетается она по воздуху, как звук. Не дает она Вам Солнца и дать не может, ни Солнца физического, ни Солнца нравственного. Чем, что она согреет, что прекрасного, что высокого оплодотворить она может! Разумеется, тоска по России дело святое, ибо она рождается благородными и возвышенными чувствами, но всё она болезнь, une maladie mentale36
Душевная болезнь (фр.)

Достойная уважения, и которою страдать могут одни избранные, чистые душою, благородною страстью кипящие люди, но со стороны, но здоровым мучения этой болезни непонятны, а если и понятны, то единственно мыслию, а не чувством соответствующим.

Письмо к Н. И. Тургеневу (27 апр. 1828). 37
Архив братьев Тургеневых. Вып. 6. Пг., 1921. С. 71–72.

Все наши умы флегматического свойства, зато глупые огненного; имей у нас ум ту же деятельность, что глупость, то, вероятно, в итогах не было бы той несоразмерности, которая теперь пугает и сокрушает внимание патриотического наблюдателя.

Как мы пали духом со времен Екатерины, то есть со времени Павла! Какая-то жизнь мужественная дышит в этих людях царствования Екатерины, как благородны сношения их с Императрицею; видно точно, что она почитала их членами Государственного тела. И самое царедворство, ласкательство их имело что-то рыцарское: много этому способствовало и то, что царь была женщина. После все приняло какое-то холопское уничижение. Вся разность в том, что вышние холопы барствуют пред дворнею и давят ее, но пред господином они те же безгласные холопы. <…>

При Павле, несмотря на весь страх, который он внушал, все еще в первые года велись несколько екатерининские обычаи; но царствование Александра, при всей кротости и многих просвещенных видах, особливо же в первые года, совершенно изгладило личность. Народ омелел и спал с голоса. Все силы оставшиеся обратились на плутовство, и стали судить о силе такого-то или другого сановника по мере безнаказанных злоупотреблений власти его. Теперь и из предания вывелось, что министру можно иметь свое мнение. Нет сомнения, что со времен Петра Великого мы успели в образовании, но между тем как иссохли душою. Власть Петра, можно сказать, была тираническая в сравнении с властью нашего времени, но права сопровержения и законного сопротивления ослабли до ничтожества. Добро еще, во Франции согнул спины и измочалил души Ришелье, сей также в своем роде железнолапый богатырь, но у нас кто и как произвел сию перемену? Она не была следствием системы – тем хуже.

(1830). 39
Вяземский П. А . Записные книжки. М., 1963. С. 202, 203.

Мы удивительные самохвалы и грустно то, что в нашем самохвальстве есть какой-то холопский отсед. Французское самохвальство возвышает и некоторыми звучными словами, которых нет в нашем словаре. Как мы ни радуйся, а все похожи мы на дворню, которая в лакейской поет и поздравляет барина с именинами, с пожалованием чина и проч.

(1831). 40
Вяземский П. А ., Записные книжки. М., 1963. С. 212.

За что возрождающейся Европе любить нас? Вносим ли мы хоть грош в казну общего просвещения? Мы тормоз в движениях народов к постепенному усовершенствованию нравственному и политическому. Мы вне возрождающейся Европы, а между тем тяготеем над ней. <…>

Мне так уж надоели эти географические фанфаронады наши: От Перми до Тавриды и проч. Что же тут хорошего, чем радоваться и чем хвастаться, что мы лежим врастяжку, что у нас от мысли до мысли пять тысяч верст, что физическая Россия – Федора, а нравственная – дура.

(1831). 41
Там же. С. 214.

У нас самые простые понятия, человеческие и гражданские, не вошли еще в законную силу и в общее употребление. Всё это от невежества: наши государственные люди не злее и не порочнее, чем в других землях, но они необразованнее.

(1841). 42
Там же. С. 276.

Русская тонкость, лукавство, сметливость сами собою из каждого умного русского делают дипломата.

Запись в дневнике (сент. 1853) 43
Вяземский П. А . Полн. собр. соч. Т. 10. СПб., 1886. С. 20.

Вчера русский обед в Hotel d’Europe , на котором был и русский разговор и русский спор, т. е. все кричали разом, перебивая друг друга, и все врали во всю мочь.