Создание комуча. Комитет членов учредительного собрания Комуч был создан из

Комуч первого состава - И. М. Брушвит, П. Д. Климушкин, Б. К. Фортунатов, В. К. Вольский (председатель) и И. П. Нестеров

В Комуч первого состава вошли пять эсеров , членов Учредительного собрания: В. К. Вольский - председатель, Иван Брушвит, Прокопий Климушкин, Борис Фортунатов и Иван Нестеров.

Агитационный культурно-просветительный отдел Комуча стал издавать официальный печатный орган новой власти - газету «Вестник Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания».

Укрепление власти Комуча

Члены Временного Всероссийского правительства и Совета министров Временного Всероссийского правительства

Библиография

Каппель и каппелевцы. 2-е изд., испр. и доп. М.: НП «Посев», 2007 ISBN 978-5-85824-174-4

См. также

Ссылки

Дополнительные ссылки

• Шиловский М. В. Временное всероссийское правительство (Директория) 23 сентября - 18 ноября 1918 г.
• Журавлёв В. В. Государственное совещание. К истории консолидации антибольшевистского движения на востоке России в июле - сентябре 1918 г.
• Флаги государственных образований времён гражданской войны.
• Назыров П. Ф., Никонова О. Ю. Уфимское государственное совещание. Документы и материалы.
• Лелевич Г. Обзор литературы о самарской Учредилке / Г.Лелевич // Пролетарская революция. – 1922. – № 7. – С.225 – 229.
• Попов Ф. Г., За власть Советов. Разгром Самарской учредилки, Куйбышев, 1959.
• Гармиза В. В., Крушение эсеровских правительств, М., 1970.
• Медведев В.Г. Белый режим под красным флагом: (Поволжье, 1918) / В.Г.Медведев. – Ульяновск: Изд-во СВНЦ, 1998. – 220 с.
• Лапандин В.А. Комитет членов Учредительного собрания: структура власти и политическая деятельность (июнь 1918 – январь 1919 гг.) / В.А.Лапандин. – Самара: СЦАИНИ, 2003. – 242 с.
• Лапандин В.А. Эсеровские политико-государственные образования в России в годы гражданской войны: историко-библиографическое исследование отечественной литературы 1918 – 2002 гг. / В.А.Лапандин. – Самара: Самар.центр аналит.истории и ист.информатики, 2006. – 196 с.

Рано утром, девяносто дет назад, 8 июня 1918 года, одновременно с вспыхнувшим в городе восстанием, Самару штурмом взял Чехословацкий корпус. Так начался короткий, но бурный период в истории нашего города, когда в нем утвердилась власть Комитета членов Учредительного собрания и Самара на 4 месяца официально стала столицей России.

За свою четверть вековую историю Самара трижды (если не считать объявления в октябре 1993 года облсоветом «Самарской республики») выходила из подчинения Москвы - в 1670, 1773 и 1918 годах и дважды примеряла к себе титул столицы. Один раз это было, как известно, в 1941 году, когда для Сталина здесь вырыли знаменитый бункер и сюда переехало правительство, посольства и Большой театр. Двадцатью тремя годами раньше произошло событие ныне забытое, а в то время громкое и значительное. Летом 1918 года на четыре месяца Самара стала столицей освобожденной от большевиков России.

Как известно, большевики выборы в Учредительное Собрание проиграли. Несмотря на то, что они состоялись уже после Октябрьского переворота, в ходе голосования большевики получили в Собрании только 24% мест, в результате чего, как известно, очень скоро "караул устал" и в день открытия, 8 января 1918, первый российский парламент, избранный всеобщим избирательным правом, был разогнан. Из 17 депутатов- самарцев большинство были членами партии социалистов-революционеров, старейшей и самой крупной российской партии, преобладавшей в земствах, думах, советах и образовавшей в Учредительном Собрании крупнейшую фракцию. Ночью 8 января на секретном заседании фракции в Таврическом дворце было принято решение, ровно через полгода сыгравшее важнейшую роль в событиях на Волге. Оно гласило: любая группа депутатов вправе использовать для восстания против Советской власти имя Комитета членов Учредительного Собрания (КОМУЧ).

НАКАНУНЕ

Несмотря на происходящую от воспоминаний о Ленине «революционность», Самара никогда не была большевистским городом. Пролетариат здесь имел ярко выраженные крестьянские корни, разнузданных дезертиров и распропагандированных фронтовиков было мало, в основном тыловые части, а "несознательную" земскую интеллигенцию плотно окружала "мелкобуржуазная" рать лавочников, и купцов - будущих нэпманов с славящегося черносотенными традициями Троицкого рынка. (Помните "свечной заводик в Самаре"?) На этой благодатной почве и с учетом загнанных в подполье эсеров, первую скрипку в Самаре стали играть многочисленные организации анархистов и максималистов, оспаривавшие у большевиков власть в городе в начале 1918 года. Они занимали лучшие общественные здания и богатые особняки, вели довольно разнузданный образ жизни, разъезжая, обвешанные оружием, на автомобилях и извозчиках по всему городу, и причиняя обывателям, а заодно и большевикам, массу неудобств. По некоторым сведениям, общее количество вооруженных анархистов весной 1918 года в Самаре превышало тысячу человек.

Большевики неоднократно предпринимали попытки разоружить отряды анархистов. Наиболее активно за них взялись после первомайской демонстрации 1918 года, на которой эсеры шли под знаменем Учредительного собрания, а анархисты устроили в колонне грузчиков митинг под лозунгом: "Долой комиссародержавие!". Шестого мая в окрестностях Самары был разоружен отряд Смородинова (так называемый "Северный летучий отряд"). В ночь на восьмое мая- еще несколько групп, "которые терроризировали население, учиняли грабежи и захватывали государственное имущество" . Изъяли одиннадцать пулеметов и наганы. Выступления максималистов в Самаре проходили на фоне перманентного брожения в воинских частях и непрекращающихся крестьянских волнений в южных уездах губернии,(в подавлении которых впервые проявился полководческий талант В.И. Чапаева) и стычек с казаками атамана Дутова. Все это заставило большевиков объявить в губернии военное положение. 17 мая в городе начался анархо-максималистический мятеж, поддержанный матросами и местными извозчиками. Непосредственным поводом к нему послужил приказ чрезвычайного штаба большевиков "о мобилизации лошадей для нужд Оренбургского фронта". Это вызвало волнение среди легковых и ломовых извозчиков, чем и воспользовались анархисты. К обеду на нынешней площади Революции и на Троицком рынке собралась огромная толпа, митингующая под охраной отряда анархистов. Во второй половине дня Северный летучий, первый матросский и третий Северный отряды, а также отряд анархиста Кудинского заняли почту, телеграф, телефонную станцию, штаб охраны и два милицейских участка. Погрузив на грузовики пулеметы, мятежники подъехали к тюрьме, разоружили охрану и выпустили на свободу два десятка уголовников. Все это время местные большевики просидели в Клубе коммунистов на Заводской улице (ныне ул. Венцека), оцепив прилегающий район отрядами Красной гвардии, среди которой экстравагантно выделялся прибывший на подмогу отряд китайских интернационалистов. Рано утром 19 мая получившие подкрепления большевики начали штурм гостиницы Филимонова на площади Революции, в номерах которой расположился так называемый матросский отряд N 1.Чуть раньше были разоружены отряды Кудинского и Смородинова, засевшие в гостинице Телегина на Соборной улице. Большая часть анархистов, расстреляв боекомплект, разбежалась, кое-кто сдался в плен.

ПОКА БОЛЬШЕВИКИ БЫЛИ ЗАНЯТЫ

Подпольная офицерская организация полковника Н.А.Галкина была создана в начале 1918 года и впервые проявила себя во время февральских волнений 4 саперного полка и 3 запасной бригады, открывших в ответ на попытку их разоружения артиллерийский огонь по Трубочному заводу (ныне ЗИМ).Вскоре к ним присоединились солдаты 102 и 143 пехотных полков, принявших на гарнизонном собрании требование роспуска Красной гвардии. Волнения в войсках проходили при непосредственном участии партии эсеров, во главе с бывшими депутатами Учредительного Собрания от Самарского Совета крестьянских депутатов И.М.Брушвитом, Б.К.Фортунатовым и П.Д.Климушкиным. Вскоре после февральских событий в Самаре был создан подпольный центр, насчитывающий к маю 1918 года более шестиста человек, включая эсеровскую городскую дружину и около двухсот боевиков полковника Галкина.

Количество недовольных политикой Совдепии резко увеличилось, когда к привычным уже экспроприациям добавился десятимиллиардный налог на буржуазию, введенный большевиками весной 1918 года, из которого 400 миллионов подлежало взысканию в Самарской губернии. Только в первые недели апреля у капиталистов Самары было конфисковано 62 дома, в том числе 16 домов у Сурошникова,8 у Челышева,10 у Шихобаловых,12 у Соколовых и т.д. В начале марта получили расчет около 12 тысяч рабочих Трубочного завода, к середине месяца на заводе осталось всего 200 человек. В деревнях обострилась борьба с продотрядами, конфискующих у крестьян хлеб. Повсеместно начался разгон земств и дум. Тюрьмы наполнились «контрреволюционерами»- эсерами и меньшевиками, с многими из которых большевистские вожди еще пару лет назад вместе сидели в царских тюрьмах и ссылках. Закрылись небольшевистские газеты. Мир с немцами, заключенный Лениным, вызвал еще одну, неожиданную проблему.

ВОКРУГ СВЕТА ЗА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДНЕЙ

К моменту Октябрьского переворота в России находилось несколько сотен тысяч военнопленных Германской армии. Большинство их были подданными Австро-Венгрии, не желавшими воевать на стороне Германии и целыми батальонами сдававшимися в плен. Среди них особенно выделялся двухсоттысячный корпус чехословаков, сформированный из добровольцев для войны с немцами на русско-германском фронте. Их части были сведены в две дивизии, расположившиеся на Украине, вооружены и подготовлены к отправке на фронт. Командовал корпусом генерал - майор Ян Сыровой. В результате Октябрьских событий и выхода России из войны половина корпуса разбежалась, около четырех тысяч чехов перешли на сторону большевиков и вступили в Красную гвардию. Оставшимся, а их по разным сведениям было от 42 до 60 тысяч, предоставлена возможность выехать, но через Сибирь и Дальний Восток, во Францию для продолжения борьбы за свободу Чехословакии на стороне союзников. В результате весной 1918 года около шестидесяти эшелонов Чехословацкого корпуса заполнили собою железнодорожные пути от Пензы до Владивостока. Сибирской группировкой командовал бывший унтер – офицер австро – венгерской армии Радола Гайда, уральской – С.Н.Войцеховский,пензенской – полковник С.Чечек. Сейчас трудно с уверенностью сказать, кто был инициатором кругосветного путешествия сорока тысяч вооруженных легионеров. Достоверно известно другое. В момент, когда головные части Корпуса уже готовились к посадке на корабли во Владивостоке, Лейбой Троцким был отдан столь дорого стоивший затем большевикам приказ задержать эшелоны и приступить к их разоружению. Официальной причиной приказа была названа необходимость сдать России принадлежащее ей вооружение. По другой версии разоружение чехословаков было одним из секретных пунктов Брестского мирного договора с Германией. Опасаясь усиления фронта Антанты чешскими патриотами, немцы потребовали от России разоружения Чехословацкого корпуса и заключения его офицеров в концентрационные лагеря. Циркулирующие среди чехословаков слухи о предательстве большевиков привели к начавшимся с апреля 1918 года столкновениям с Красной гвардией. В результате тайного совещания офицеров Первой дивизии чехословацкого корпуса, состоявшегося 13 апреля в Кирсанове, было принято решение прекратить сдачу оружия и потребовать от властей беспрепятственного пропуска эшелонов на восток. 25 мая Реввоенсовет издал знаменитый приказ о принудительном разоружении всех частей чехов, послуживший сигналом к восстанию Корпуса на всем протяжении железной дороги от Пензы до Забайкалья.

ПРЕВРАЩЕНИЕ В «БЕЛОЧЕХОВ»

Следует оговориться, что (мало кто это знает) вынесенное в подзаголовок определение «белые» появилось только после гражданской войны в эмигрантской литературе. Ни офицеры Добровольческой армии Корнилова и Деникина, ни колчаковцы или врангелевцы, ни тем более каппелевцы и бойцы Народной Армии КОМУча (и вовсе сражавшиеся под красным знаменем) или Чехословацкого корпуса никакими «белыми» или «белочехами» себя не называли.

Согласно договоренности с Советской властью Чехословацкий корпус взял на себя обязательство не вмешиваться во внутренние русские дела и соблюдать нейтралитет. В следствие чего попытки многочисленных подпольных организаций, действующих на Волге и в Сибири втянуть хорошо вооруженный и отличающийся отменной дисциплиной Корпус в борьбу с большевиками, долгое время оказывались безуспешными. После приказа Троцкого ситуация изменилась. Двадцатого мая в Пензе большевики отправили для разоружения частей Корпуса отряд мадьяр (венгров). Последнее обстоятельство страшно оскорбило национальную гордость чехов, и они потребовали от своего командования дать отпор. В ответ на неподчинение большевики открыли по поездам чехов артиллерийский огонь. С этого момента началось подтягивание отставших частей корпуса и их концентрация вокруг штаба Первой дивизии. После прибытия вышедшего с боями от станции Ртищево эшелона, в Пензе скопилось около четырех тысяч чехословаков.29 мая Чехословацкий корпус взял город и, продержав его в своей власти три дня, ушел на восток.

Создавшееся положение вызвало у большевиков страшную панику. Они оказались совершенно неготовыми к быстрым и решительным действиям чешского командования и спешно начали мобилизовать свои силы. 29 мая чехи достигли Сызрани, заняли вокзал, захватили склады с оружием, артиллерию, разоружили Красную гвардию и остановились в 70 верстах от Самары. 30 мая Самара была объявлена на осадном положении.

Первоначально чехи не ставили своей целью захват и удержание городов Совдепии. Их интересовали только железнодорожные станции. Единственное требование, выдвигаемое чешским командованием Советам, было: беспрепятственный пропуск эшелонов на восток для соединения с основными силами Чехословацкого корпуса. Оставление ими Пензы вроде бы говорило в пользу этого. Действия большевиков в начале июня показывают, что они не оставляли надежды на то, что чешские войска не задержаться на Волге. Однако, логика вооруженного конфликта все больше и больше отдаляла их от позиции нейтралитета. События на Волге привели в действие антибольшевистские подполья. Уже 1 июня в расположении чешских войск находился представитель самарского подпольного центра Иван Брушвит. По мере приближения эшелонов чехословаков, в Самаре начинается мобилизация. Каждый «товарищ», явившийся в Клуб коммунистов на Заводской (сейчас временно - Венцека) улице, уже не имел права, согласно решения Штаба, уходить из него. (По этой причине все делопроизводство советских учреждений не успели вывести из города). На правом берегу реки Самары рабочие начали рыть окопы, на Хлебной площади были установлены орудия.

В момент чешского восстания самарская губернская организация большевиков насчитывала 6,5 тысяч членов, из них 3,5 тысячи находились в Самаре. Силы чехов оценивались от 5 до 7 тысяч человек. Штаб большевиков выдвинул чешскому командованию ультиматум: пропуск через Самару эшелонов корпуса возможен только при условии сдачи оружия. Очевидно, большевики продолжали недооценивать всю серьезность создавшегося положения. Второго июня чехи взяли город Иващенково (современный Чапаевск) и Безенчук. Установив связь с самарским подпольем, они начали готовиться к штурму города, подробный план которого был составлен полковником Галкиным.

«ПОД ЧУТКИМ РУКОВОДСТВОМ ТОВАРИЩА КУЙБЫШЕВА»

Той же ночью, несмотря на заверения Штаба в грядущей победе, весь золотой запас Республики, хранившийся в Самаре, (около 57,5 миллионов золотыми монетами и 30 миллионов ассигнациями) под охраной отряда Митрофанова был вывезен на теплоходе в Казань. Руководили операцией комиссары Идлис, Левин и Струппе. В пользовании «достоянием республики» комиссары себе не отказывали: некий комиссар Ильин взял себе «на расходы» 50 тысяч рублей. Главком Яковлев и председатель ревкома Куйбышев – 10 миллионов на «расходы по защите Советской власти».Все истратить за неделю,очевидно, не успели,так как после их бегства на квартирах были найдены крупные суммы денег.

Настроение большевиков окончательно испортилось после сражения у станции Липяги (ныне район Новокуйбышевска), во время которого погибли сотни красногвардейцев и множество утонуло, спасаясь бегством, в реке Татьянке. (Погибшие в бою у Липяг и Воскресенки были похоронены только через десять дней, 14 июня. Всего убитых было собрано 1300 человек.) На следующий день произошло событие, которое долго скрывали советские историки: руководство Штаба обороны во главе с Куйбышевым бежало из города на теплоходе «Фельдмаршал Суворов», даже не предупредив своих товарищей. Через много лет, уже, будучи председателем Госплана СССР, Валерьян Куйбышев мельком скажет: «Мне едва удалось уйти из Самары, меня пулеметами обстреливали, меня хотели схватить, рядом со мной рвались снаряды чехов. Уйти все-таки удалось. Ушел не один, ушел с руководящей группой большевиков». Обосновавшись в Симбирске, сбежавший Штаб начал телеграфировать о помощи в Москву. Шестого мая кому-то пришло в голову позвонить по прямому проводу в Самару. Трубку взял «товарищ Теплов». К удивлению Куйбышева выяснилось, что город до сих пор в руках красных. Чехи не наступают, не зная, что в Самаре остался лишь небольшой отряд, около трехсот человек, во главе с Масленниковым. Устыженные «руководящие работники», приняли решение вернуться и седьмого утром теплоход с «беглецами» прибыл обратно. Однако оценив обстановку в городе, Куйбышев вернулся на теплоход и, предъявив документы, приказал команде взять курс на Симбирск. На этом закончились «героические подвиги» со стороны человека, чье имя долгие годы носил наш город (а улицы и площади все еще носят) и чей памятник тремя тоннами чугуна по-прежнему давит на площадь, где некогда стоял взорванный большевиками самый большой кафедральный собор Самары (точная копия храма Христа Спасителя).

QUINTA COLUMNA

Реальные силы большевиков к моменту штурма города составляли не более 3 тысяч человек. В ночь на седьмое июля к красным прибыло подкрепление из Симбирска (450 чел.) и мусульманский отряд из Уфы (600 чел.). Они заменили лежащих третьи сутки в окопах красноармейцев.

Сразу после поражения красных под Липягами в городе начались беспорядки. 5 июня среди бела дня отряд анархистов в 150 человек, вооруженный пулеметами, забросал охрану гранатами и овладел тюрьмой. Они выпустили около 500 заключенных и, разгромив цейхгауз, скрылись. 6 июня в городе начались антисоветские митинги и нападения на большевиков. Одновременно начала действовать боевая дружина полковника Галкина. Деморализованные бегством руководства, большевики заняли круговую оборону. По непонятным причинам мосты через Самару и Волгу не были взорваны, и у чехов осталась возможность сходу прорваться в город. Разборка рельсов, предпринятая в ночь на 8 июня, результатов не дала.

Весь день 7-го и всю ночь в Самаре шел ливень. Из-за плохой видимости стрельба несколько утихла. Рано утром 8 июня, переправившись на лодках через реку Самару, чехи овладели позициями красных в районе элеватора на Хлебной площади. При поддержке артиллерии, установленной в поселке Кряж, им удалось выдвинуться в город. В это время под прикрытием бронепоезда чехословаки смяли заставу красных у моста, переправились на правый берег, заняли железнодорожный вокзал и повели наступление по основным магистралям города.

Очевидно, часть отрядов чехов уже была в городе, переправившись на лодках в дачные районы за день-два до наступления основных сил. Об этом косвенно свидетельствуют многочисленные надписи на чешском языке, выбитые на скалах в районе Силикатного оврага (недалеко от нынешней Ладьи), датируемые 7 июня 1918 года и сохранившиеся до наших дней. В момент штурма города по позициям красных начала вестись прицельная стрельба из окон и чердаков. Это вступил в действие план полковника Галкина. Почувствовав скорое поражение красных, к его боевикам присоединились многочисленные добровольные помощники из обывателей, устроившие настоящую охоту на отступающих к пристаням большевиков. К 8 утра чешские войска полностью овладели городом. Последним очагом сопротивления оставался Клуб коммунистов, в котором находился небольшой отряд большевиков во главе с А.А. Масленниковым и Н.П. Тепловым. Около 9 утра из Клуба вышел Масленников с белым флагом. Он сообщил, что если чешское командование гарантирует большевикам охрану от насилия толпы, они готовы сдаться.

В книге воспоминаний, изданной в Самаре в 1919 году, есть фотография. На ней изображен представительный господин с бородкой, в котелке и пенсне. Мимо толпы зевак он идет по улице, ведя за собой небольшой отряд, человек в двадцать. В руках у него большое белое знамя. Подпись под снимком гласит: "Сдача клуба коммунистов. Впереди т.в.Масленников с белым флагом "

« МАЛЕНЬКОЕ НЕИЗБЕЖНОЕ БЕСПОКОЙСТВО»

Сдавшихся коммунистов повели к вокзалу. Всю дорогу Масленников нес белый флаг, время от времени получая древком по голове. В железнодорожной комендатуре бывшему председателю горисполкома пришлось доказывать чешскому офицеру, что он «великоросс, а не жид». «Великоросский жид, или жидовский великоросс», - подытожил офицер.

Задержанные не зря боялись чехов меньше гнева обывателей. Высыпавшие на улицу самарцы (по воспоминаниям очевидцев - главным образом женщины) буквально растерзали в районе Троицкого рынка, отбив у чешского патруля, пойманного чехами известного садиста (именем которого, разумеется, позже была названа эта улица) председателя ревтребунала Франца Венцека и завотделом горисполкома И.П. Штыркина. Спешно сколоченные отряды прочесывали улицы и проводили обыски в квартирах большевиков. Вооруженные патрули задерживали всех подозрительных. Задержанный возле здания милиции на Саратовской улице комиссар Шульц пытался откупиться у чехов взяткой в 40 тысяч рублей, но был застрелен. Всего в день взятия Самары было расстреляно более сотни человек. Несколько суток трупы лежали на улицах города, пока в результате специального приказа их не убрали.

На углу Соборной (Молодогвардейской) и Л.Толстого толпы зевак выстроились посмотреть на пленных красноармейцев, длинной вереницей конвоируемых от Волги на железнодорожный вокзал. Возле цирка Олимп (сейчас -филармония) аплодисментами встречали колонну чешских солдат. На штыках у них были закреплены ветки сирени. В своей речи перед горожанами их офицер сообщил, что цель Чехословацкого корпуса - соединение с родиной, и войска «пройдут Самару, причинив обывателям лишь маленькое неизбежное беспокойство». На площади Революции (Алексеевской) толпа раскрыла заколоченный досками памятник Александру II . В 11 часов здесь состоялся многотысячный митинг, на котором впервые прозвучало слово «КОМУЧ».

ЗА ВАШУ И НАШУ СВОБОДУ

Еще в подполье пятеро членов Учредительного собрания - И.М. Брушвит, П.Д. Климушкин, В.К. Вольский, Б.К. Фортунатов, Н.П.Нестеров создали «Самарский комитет членов Учредительного собрания». За три дня до взятия Самары они распределили ответственные посты, сформировали ведомства, милицию, наметили помещения для своих учреждений. 8 июня вместе с чешским командованием они прибыли в здание городской управы и объявили о том, что власть в городе переходит в руки Комитета Членов Учредительного Собрания. Всем членам Учредительного собрания (кроме большевиков) предлагалось прибыть в Самару для образования всероссийского правительства. Председателем КОМУЧа был избран пребывавший в Самаре депутат от Тверской губернии Владимир Вольский. Своим первым приказом КОМУЧ восстанавливал во всех правах местные органы самоуправления, распускал Советы и назначал в них новые выборы. Взятие власти Комитетом пока не означало, что с большевизмом покончено. Никто не мог в первые дни освобождения Самары поручиться, что Чехословацкий корпус не оставит город, как это произошло с Пензой.

Точно не известны мотивы, заставившие части полковника Чечека, взявшего (и оставившего) Пензу, Кузнецк, Сызрань и, наконец, оказавшегося в Самаре, прекратить движение на восток. Более поздние источники a posteriori приписывают Чечеку зависимость от указаний Антанты, сделавшей корпус «послушным орудием интервенции». Безусловно, решение было принято не без влияния представителей французского правительства Жано, Гине и Комо, проводивших в первые дни после взятия Самары активные консультации с чешским командованием в лице полковника Чечека, капитана Медека и доктора Влассака. Но против этой версии отчасти говорит карта боевых действий в мае 1918 года. Из нее хорошо видно, что самарская группировка полковника Чечека была отрезана от основных сил корпуса, по крайней мере, дважды - в районе Уфы и в районе Читы. Высадившиеся во Владивостоке японцы отрезали корпусу путь на родину по морю. Пробиваться в Чехию на запад через советскую Россию и оккупированную немцами Украину для восьмитысячного отряда было бы безумием. Из соображений самосохранения чехословаки должны были позаботиться о прочном тыле. С этой целью 10 июня 1918 года чешским командованием было принято решение о приостановке движения «вплоть до окончания формирования КОМУЧем своей армии». «Брату полковнику» ничего не оставалось, как поднять на банкете, устроенном КОМУЧем для офицеров первой дивизии бокал за «Вашу и нашу свободу!».

ТЕРРИТОРИЯ КОМИТЕТА ЧЛЕНОВ УЧРЕДИТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ

Когда стало известно, что чехи не оставят Самару, в городе началось всеобщее ликование. Участь Пензы, подвергшейся после ухода чехов жесточайшему террору большевиков не оставляла сомнений, что Самару постигнет иная доля. Отступившие к Симбирску отряды красных под командованием будущего «героя» гражданской войны Г.Д. Гая (настоящее имя Гай Бжишкянц) могли вернуться в любой момент. Однако фортуна в первые месяцы была не на их стороне. В течение лета 1918 года белыми были полностью освобождены от большевиков местности к востоку от Самары, взята Уфа, Екатеринбург, Челябинск. Одновременно шли бои в Сибири и Забайкалье, и к концу августа Владивосток соединился с Самарой. Власть КОМУЧа со столицей в Самаре распространилась на Самарскую, часть Саратовской, Симбирской, Казанской, Уфимской губерний, территории Оренбургского и Уральского казачьего войска. Оспаривая у сибирских белогвардейских правительств право на всероссийскую власть, КОМУЧ имел веские основания. К июлю 1918 года в Самару съехалось более 70 членов разогнанного Учредительного собрания, а к сентябрю их число приблизилось к сотне. Среди прибывших в столицу антибольшевистской России были знаменитые эсеры В.М. Чернов, Н.Д. Авксентьев, «бабушка русской революции» Е.К. Брешко-Брешковская, атаман А.И. Дутов. Из самарских депутатов Учредительного собрания в КОМУЧ вошли Василий Архангельский, Борис Фортунатов, Прокоп Климушкин, Иван Брушвит, Павел Маслов, Федор Белозеров и Егор Лазарев. Их «коллеги», тоже члены Учредительного собрания товарищи Масленников и Куйбышев к участию, разумеется, приглашены не были. Один из них в так называемом «поезде смерти» был отправлен в Омск, другой уже комиссарствовал у Тухачевского.

Как только Самара получила статус временной столицы России, сюда начали съезжаться всевозможные иностранные консульства (пришлось даже образовывать ведомство иностранных дел). Среди «консулов» особенно выделялся один итальянец. Он нашел себе мундир с громадными эполетами, собрал вокруг себя около десятка сомнительных итальянцев, гарцевал с ними на конях по улицам и объявил, что создал «итальянский батальон».

Финансовое благополучие КОМУЧа в основном держалось на займах. Буржуазия неохотно расставалась со своими сбережениями, предпочитая переводить их в «более надежную Сибирь». Сразу после освобождения города КОМУЧ собрал совещание представителей банков и торгово - промышленных кругов и сообщил им о возвращении национализированного Советами имущества. Был создан Финансовый совет под руководством А.К. Ершова, Д.Г. Маркелычева и Л.А. фон Вакано, собравший по подписке среди буржуазии в поддержку КОМУЧа около 30 млн. руб. После взятия Казани каппелевцами в Самару был доставлен золотой запас Российской республики (650 млн. руб. золотом). В июле были отменены твердые цены на хлеб, в результате оживилась торговля, и хлеб несколько подешевел. Правда, свобода торговли имела и другую сторону: из-за разницы цен между территорией КОМУЧа и Советской России огромных масштабов достигла спекуляция. Комитет даже утвердил специальную комиссию по борьбе со спекуляцией, изобличившую некоего гражданина по фамилии Акопянц, нажившего на перепродаже 300 тысяч чистого дохода. Удивительно, но факт: между КОМУЧем и Советами существовал товарообмен, в прекращении которого не была заинтересована ни одна из сторон. Границы были достаточно «прозрачными» и вплоть до сентября 1918 года пропуск через фронт был относительно свободен. По обе линии в снабжении населения участвовали целые обозы. Сквозь занятую чехами Самару свободно проходили пароходы, курсирующие между Астраханью и Казанью. Своеобразным состязанием между большевистской ЧК и Самарской контрразведкой было отлавливание среди их пассажиров «шпионов».

ДВЕ ТЫСЯЧИ ЗА «КОМИССАРА»

10 июля чешский отряд произвел наделавший много шума обыск в еврейской кооперативной столовой «Бунда», во время которого офицер вместо мандата предъявил револьвер, заявив, что «все жиды - большевики». Возмущение в газетах не произвело на чехов никакого впечатления. Если КОМУЧ протестовал против несанкционированных им арестов, ему сообщалось, что обвинение предъявлено от имени Первой дивизии чехословацких войск. Арестованных обычно доставляли в контрразведку, которой командовал капитан Глинка, в лексиконе которого, по легенде, было только одно слово: «Ростшелич!» (расстрелять). Находилась контрразведка в доме купчихи Курлиной (угол Красноармейской и Фрунзе). По поводу этого здания до сих пор существует масса противоречивых сведений. Согласно одним данным, вошедшим в учебники, здесь пытали и расстреливали пленных большевиков. В соответствии с этим, в советские годы в подвале дома развернулась экспозиция белогвардейских застенков, которую при желании можно увидеть и сегодня. По другой версии, так называемые «следы от пуль» в одном из помещений подвала появились там задолго до взятия Самары чехами и объясняются нахождением здесь в 1917 году тира анархо-максималистов. Сторонники этой версии указывают на характерную для формальной стрельбы расположенность следов, а также на отсутствие практической необходимости чехам использовать собственное здание для расстрелов, чтобы затем подымать из подвала по крутой лестнице трупы, тайком ночью их вывозить и т.п., вместо того, чтобы просто вывести в чистое поле, да «хлопнуть», с чем в то время никаких проблем не было. В воспоминаниях бывших пленников контрразведки говорится, что подвал дома Курлиной использовался чехами в качестве камеры предварительного заключения. В 1918 году он был наполовину завален старой мебелью, на которой сидели задержанные в ожидании вызова на допрос.

Вообще, действия белочешской контрразведки под командованием капитана Глинки и коменданта города Ребенды - любимая тема большевистских источников о КОМУЧе. В них, кстати, сообщаются сведения и о негласной таксе за освобождение заключенных. Так, действую через некоего присяжного поверенного Семененко, можно было освободить задержанного за 1000 рублей. За освобождение «комиссара» Семененко брал в два раза больше. Не меньшим вниманием большевистских историков пользовалась тюрьма, над которой попеременно начальствовали господа Извеков, Климов и Георгиевский. Последний, как рассказывают, сбежал с работы за неделю до прихода красных. Нынешнее общежитие мед. института на Арцыбушевской в свою бытность тюрьмой на Ильинской было рассчитано на 800 мест. Летом 1918 года в ней сидело более 2000 заключенных, в основном взятые в плен под Липягами красногварейцы. Режим, по словам самих большевиков, «был сносный. Арестованные сами выбирали старост камер, следящих за равномерным распределением на кухне и посылок «Красного Креста», два раза в неделю разрешались свидания с родственниками». Ситуация изменилась лишь после того, как в руки начальства попала записка, в которой один из заключенных просил принести ему в тюрьму, кроме прочего, револьвер. После этого инцидента личные свидания были отменены и допускались теперь только через двойную решетку (раньше они были на лестнице), в тюрьме был произведен повальный обыск, усилен караул. После взятия красными Казани в здании бани напротив тюрьмы был размещен полк солдат, караулы нести стали чехи.

КРАСНЫЙ ГОРОД

Политическая физиономия КОМУЧа была эсеровской. Первыми своими декретами комитет отменял частную собственность на землю, гарантировал сохранность крестьянских посевов, закреплял произошедший в деревне передел земли. По сути дела это было подтверждение норм эсеровского «Закона о земле», принятого Учредительным собранием, и украденного большевиками в плагиатском «Декрете о земле». КОМУЧ признал решения Крестьянских самарских губернских съездов о земле. Кроме того, специальными постановлениями защищались права профсоюзов, запрещались локауты, подтверждалось действие советского законодательства о труде. Было принято решение, запрещающее домовладельцам выселять рабочих из занятых ими квартир. Социалистическое направление Самарского правительства более всего вызывало раздражение у офицеров так называемой «Народной армии», многие из которых были монархистами. Кое-кто даже, не желая служить эсерам, уходил в Сибирь или на Дон, в Добровольческую армию, несмотря на то, что переход через фронты был небезопасен. Любопытно, официальным флагом КОМУЧа был, как и у большевиков, красный флаг (как они друг друга отличали?!). Когда приезжие казаки и офицеры спрашивали эсеров «что за тряпка висит у вас над зданием?!», они, смущаясь, отвечали, что это знамя революционной войны с Германией. 13 августа в Самару прибыл отряд казаков войскового старшины Анненкова. После «соответствующего» ужина в «Национале» начальник отряда, штабс-капитан, с двумя юнкерами очутился около резиденции КОМУча- особняка Наумова (ныне Дворец пионеров). Заметив красный флаг, он вызвал коменданта Квитко, сорвал знамя и арестовал офицера, который был послан его арестовать. Не менее колоритно отмечали офицеры Народной армии чешский праздник - День св. Вячеслава (28 сентября). Во время торжественного обеда, данного им в гостинице «Националь», они перепились и устроили чехам и эсерам «монархический дебош и форменную демонстрацию». Противоречия между КОМУЧем и армейским офицерством доходили до того, что в некоторых «промонархических» частях воззвания комитета приходилось распространять нелегально. Даже прибывший в Самару председатель Учредительного собрания и «крестьянский министр» Виктор Чернов некоторое время вынужден был находиться как бы под домашним арестом, так как КОМУЧ боялся реакции офицерства и буржуазии на появление в городе знаменитого революционера. Войдя в КОМУЧ Чернов так и не получил в нем никаких ответственных постов.

В самом КОМУЧе было немало людей, считавших социалистический курс правительства слишком мягким в условиях гражданской войны. «Зрела мысль о приходе деловых людей, хотя бы они были склонны к реакции», - писал в своем дневнике один из руководителей КОМУЧа Е.Е. Лазарев. В самарской печати широко отмечалась годовщина корниловского движения. Примером для многих был жесткий курс сибирского правительства, считавшего Самару «красным городом» и всячески отгораживающегося от КОМУЧа, вплоть до таможенной границы. «Странно говорить о единой России, - писал в сентябре 1918 года самарский «Волжский день», - и видеть области, сносящиеся между собой как суверенные державы, имеющие каждое свое министерство иностранных дел, своих послов, таможенные границы и прочие атрибуты. Странно говорить о единой России и управляться обособленными друг от друга правительствами, становящимися сплошь и рядом в довольно острые, почти враждебные отношения. Такое положение тяжело отражается на всех сторонах жизни, на всем деле возрождения великой России. Есть сейчас так называемая “территория Учредительного собрания”, то есть Поволжье, есть области казачьих войск, есть горный Урал, Сибирь, Башкурдистан, Алаш-Орда и еще какие-то странные и неожиданные, мифические или фиктивные области на ролях то ли автономий, то ли суверенных единиц. Стремление к самоопределению этих групп слишком хорошо известно, чтобы можно было бы надеяться на их благотворящую роль в создании национальной русской сильной власти. Нет России, нет русского государства и нет российской нации... Нужно отрешиться от Алаш-Орды, от Башкурдистана, от эсеровщины и вспомнить, что впереди еще и Москва и Киев, Севастополь и Петроград, одним словом вспомнить о той великой России, которая была, которую революция убила, и которая во что бы то ни стало должна быть создана вновь”.

ПОСЛЕДНЯЯ ПЕРЕДЫШКА

Летом 1918 года Самара впервые почувствовала себя столичным городом. По улицам ходили известные политики и депутаты Учредительного собрания, приезжали иностранные делегации, в августе здесь прошел съезд всех земств и городов освобожденной от большевиков России. Несколько стабилизировавшаяся обстановка позволила КОМУЧу восстановить на большей территории местное самоуправление, открыть несколько десятков школ и больниц и даже запустить разрушенный большевиками Сергиевский курорт. 11 августа в Самаре был открыт Университет, существующий, с перерывом после 1927 года и до сих пор. В анонимных «Записках белогвардейца», изданных в 1923 году в Берлине, есть следующее описание Самары лета 1918 года. «В магазинах появились товары, везде шла торговля съестными продуктами. На базаре, в лавках можно было видеть и белый хлеб, и сливочное масло по весьма недорогим ценам. Урожай 1918 года был очень хороший, и поэтому недостатка продуктов при свободной торговле не было. Ощущение возможности свободно ходить по городу, быть равноправным с другими гражданами, после порядков Совдепии было исключительно, и кто не пережил этого контраста между моральной подавленностью и внешней, хотя бы, свободой... вероятно, не поймет переживаемого в тот момент.»

ТАМ, ВДАЛИ, У РЕКИ, ЗАСВЕРКАЛИ ШТЫКИ

По данным военного историка Н.Н. Какурина, в июле 1918 года Народная армия КОМУЧа состояла из четырех пехотных полков, двух офицерских батальонов, двухсот казаков и сорока трех орудий. Силы чехословаков оценивались в 34 тысячи человек и 33 орудия, включая дивизию в Западной Сибири. Основу Народной армии составили офицеры подпольной организации полковника Галкина и отряд подполковника генштаба Каппеля. В первые дни после взятия Самары в ряды армии КОМУЧа записалось 800 офицеров, а к августу их число превысило 5000. Гордостью народной армии был батальон подполковника (позже генерал-лейтенанта) Владимира Оскаровича Каппеля (прах которого совсем недавно чудом был найден в Харбине и перенесен из Китая в Донской монастырь, где был захоронен между Деникиным и Иваном Ильиным). Он отличался удивительной стойкостью и бесстрашием, вызывая неподдельное уважение даже у красных. Советскому зрителю имя полковника Каппеля известно по знаменитой «психической атаке» из кинофильма «Чапаев», где глядя на офицеров, идущих с сигарами в зубах под барабанную дробь, один чапаевец значительно говорит: «каппелевцы!», а другой произносит сакраментальную фразу: «Красиво идут! – Интеллигенты!.» В действительности офицерских батальонов у Каппеля не было. Это на Юге, у Деникина, был избыток офицеров. А на Востоке, и у Колчака, всегда не хватало командирских кадров, и отдельных офицерских частей просто никогда не существовало. Хотя действительно, прибывавшие в Самару офицеры чаще всего просились к Каппелю, а одно время в его отряде даже служил известный террорист Борис Савинков. Довершала неканонический образ золотопогонников в черных мундирах большая группа самарских и сызранских рабочих - добровольцев.

По воспоминаниям современников, 37-летний Капель был редкого благородства и чести человек. Пленных красногвардейцев он обычно не расстреливал, а разоружал и отпускал на все четыре стороны. При этом именно он, в обстановке всеобщего хаоса первых дней освобождения Самары, сумел организовать 350 добровольцев в самарский объединенный отряд, в одиночку отбивший через три дня после ухода чехов у красных Сызрань. Среди многочисленных дерзких рейдов отряда Каппеля выделяется взятие- вопреки приказа КОМУча- Казани. В августе 1918 года он оказался самым богатым человеком в мире. Отряд Каппеля захватил в Казани порядка 500 тонн золота, платины и серебра. Это были слитки и полосы драгоценного металла, украшения, церковная утварь. По оценкам экспертов - на сумму в 1 миллиард 300 миллионов "золотых рублей" (в ценах до 1914 года). Для перевозки всего этого сокровища потребовалось два парохода . Ценности были половиной царского запаса золота тогдашней России. Пароходы стояли на волжской пристани Казани. На судах до Каспия и Ирана было рукой подать. Как говорил в боевике "Свой среди чужих, чужой среди своих» белогвардеец в исполнении Александра Кайдановского: "Вон же граница! Не будь же дураком. этим нужно владеть одному..." Владимир Каппель сдал золото правительству КОМУЧа. Каппель всегда был чужд тщеславия. Когда Каппеля произвели в генералы, он сказал: «Я был бы более рад, если бы мне вместо производства прислали батальон пехоты». И перед смертью в Сибири, после того, как ему отрезали обмороженные ступни, Каппель с температурой под сорок, с пневмонией каждое утро садился на коня и объезжал войска, поднимая их боевой дух .

Другой составляющей боеспособности армии КОМУЧа были казаки атамана Дутова, вошедшие в город впервые дни после его освобождения. Приглашенному в КОМУЧ атаману устроили пышную встречу, назначив его главноуполномоченным на территории Оренбургского казачьего войска и Тургайской области. Дутов безотлагательно взялся за дела, и уже через месяц КОМУЧ вынужден был заявить протест против методов, которыми атаман наводил порядок в вверенных ему областях. Казаки не очень считались с приказами «учредилки», полагая, что «воюют не за эсеров, а против большевиков». Чуть позже Дутов даже обращался в Омск с просьбой включить Оренбург в Сибирскую республику и обещал при необходимости арестовать КОМУЧ. Долго действующие в Народной армии социалистические порядки (равноправие солдат и офицеров, отсутствие знаков различия и т.п.) для большинства офицеров и казаков были неприемлемы, и с сентября 1918 года начался массовый уход их в Сибирь.

Довольно странные взаимоотношения русских негативно отражались на репутации КОМУЧа в глазах чешского командования. Потеряв во «внутренних русских делах» уже несколько тысяч своих бойцов, чехи требовали от русских кое-что делать и самим вместо того, чтобы «самодовольно улыбаясь, собираться кучками, якобы для деловых разговоров в различных комитетах». Чехам даже пришлось издать специальное обращение, призывавшее русских активнее участвовать в решении их собственных проблем.

В конце августа Ленин заявил: «Спасение не только русской революции, но и международной, на Чехословацком фронте». В сентябре красные взяли Казань. Фронт постепенно приближался к Самаре.

«КУДЫ БЕДНОМУ КРЕСТЬЯНИНУ ПОДАТЬСЯ?»

Осенью 1918 года для русского крестьянина начались тяжелые времена. Особенно страдали прифронтовые районы, помногу раз переходившие из рук в руки. В июле большевики объявили мобилизацию солдат 1913-1917 годов призыва на всей территории чехословацкого тыла. Населению было приказано «нести полную повинность по обслуживанию красных отрядов личным трудом, лошадьми, разведкой и так далее». Большевики запретили митинги мобилизованных, ввели предание неявившихся военно-полевому суду как контрреволюционеров. Семьи комучевских призывников пороли и расстреливали. Одновременно, строившаяся ранее на добровольных началах Народная армия, начала призыв всех родившихся в 1897 и 1898 годах, затем всех офицеров, не достигших 35-летнего возраста, всех генералов и «работающих на оборону». Тем не менее, ко 2 августа 1918 года из 14440, призванных на сборные, явилось только 1564 человека. Мобилизованные крестьяне были часто так ненадежны, что им даже не выдавали оружие.

Значительно ухудшилась обстановка после покушения на Ленина. Объявленный после этого в сентябре 1918 года красный террор коснулся и только что оставленных районов. Массовые расстрелы ЧК всех подозреваемых в сотрудничестве с белыми заставили крестьянство любыми методами избегать участия в армии КОМУЧа. Из прифронтовых районов началось массовое бегство. Устав от войны, «целые волости объявляли себя нейтральными, оказывая одинаково пассивную помощь, как отрядам народной армии, так и красногвардейцам». Часть сел занимала выжидательную позицию, посылая ходоков узнать «как обстоит на фронте дело на самом деле».

«ВЕСЕЛО ГУДИТ ОСВОБОЖДЕННАЯ ВОЛГА»

23 сентября в Уфе закончило работу Государственное совещание, образовавшее Временное всероссийское правительство, в которое вошли три представителя КОМУЧа. Столицей правительства был выбран Омск. 29 сентября КОМУЧ образовал ликвидационную комиссию. С ее действием Комитет считался распущенным. Начавшаяся после этого эвакуация очень напоминала события начала июня. Только теперь вместо большевиков был КОМУЧ. 3 октября красные захватили Сызрань и повели наступление на Самару. Вслед за получением этого известия из города Покровска Саратовской губернии отчалил пароход «Ярославна» с самарским ревкомом на борту. «Весело гудит освобожденная Волга, провожая красный советский пароход, с возвращающимися после четырехмесячного изгнания товарищами»- записал в те дни неизвестный «товарищ».

Пока «руководящие товарищи» во главе с Галактионовым и Куйбышевым готовились к прибытию в Самару, в городе началась подготовка к штурму. Решив не повторять ошибок красных, чехи взорвали железнодорожный мост через Волгу, а через три дня - мост через Самару. Оборону города держали части полковника Каппеля и Чехословацкого корпуса. 2 октября части КОМУЧа под Иващенково уничтожили более половины состава Интернационального полка Первой самарской дивизии. Однако уже через три дня город пришлось оставить. 6 октября был сдан Мелекесс (ныне Димитровград) и Ставрополь (Тольятти). 7 октября начался штурм Самары частями 24 Железной дивизии под командованием Гая и Первой Самарской дивизии Захарова. Уличные бои продолжались несколько часов. К вечеру в городе остались одни чехи, занявшие оборону вокруг вокзала и прикрывающие отступление эшелонов Народной армии. Около пяти вечера они ушли, и в город вошли красные, которых, как потом писали советские газеты, «трудящиеся с ликованием встречали боевыми революционными песнями». Всю ночь в городе проводились обыски и аресты неуспевших уйти «контрреволюционеров». Специальная комиссия, образованная большевиками, начала обход квартир и принятие на учет имущества «бежавшей буржуазии». Месть Самаре со стороны большевиков была страшной. По воспоминаниям очевидцев, красноармейцы дивизии Гая, жалея патроны, сбрасывали арестованных с крыш домов на мостовые, кололи штыками, топили в Волге. На следующий день после взятия Самары началась уборка трупов, в огромном количестве усеявших улицы в районе вокзала и берег Волги и грозящих возникновением холеры. 9 октября 1918 года в город прибыл из эвакуации губревком и начала работать ЧК. Самара привыкала жить при новой власти. Так закончился один из самых ярких эпизодов в многовековой истории города.

Несколько лет назад в Самаре клубами исторической реконструкции стал проводится фестиваль «Тревожные ночи Самары», сценарий которого имитирует взятие Самары красными. Конечно, мальчишки, изображающие из себя комиссаров в кожанках, не сбрасывают с крыш и не колют штыками «белую сволочь». Да и сражаются каппелевцы - понарошку, по сценарию сдаваясь в плен. Конечно, делать выводы почему спонтанно в качестве ролевой игры было выбрано взятие города красными, а не белыми (или хотя бы два фестиваля - в июне и октябре) бессмысленно: ну так решили. Но на уровне массового сознания, а не только в топонемике улиц, в памятниках, датах, город все еще не выровнял «плюсы и минусы» между Чапаевым и Каппелем, Дутовым и Венцеком никак иначе. В Гражданской войне героев не бывает. Но памяти они достойны.

Михаил Матвеев ,
доктор исторических наук,
депутат Самарской Губернской Думы

Фотоматериалы:

Статья публикуется в редакции 2008 года. В различных вариантах статья публиковалась:

в 1998 году - Матвеев М. Территория КОМУЧа: //Офис-Курьер. – 1998. - № 1. – С. 10-18. http://ermine.narod.ru/HIST/STAT/KOMU/sect9.html ;
"Самарское обозрение" ("Утром, 80 лет назад… Самару взял штурмом Чехословацкий корпус: [о событиях в Самаре в 1918 г. (КОМУЧ)] // Самарское обозрение. – 1998. – 8 июня. – С. 4.
и в 2008 году - ("Комуч сделал Самару столицей России"// "Волжская коммуна" N 120 от 7 июня 2008 года и №124 (11.06.2008).

КОМУЧ – Комитет Членов Учредительного собрания - правительство, созданное в Самаре 8 июня 1918 г., после захвата города чехами. первоначально состоял из 5 членов Учредительного собрания (председатель – эсер В.К. Вольский). Объявил себя временной властью до созыва Учредительного собрания на территории самарской губернии, позднее стремился придать своей власти «всероссийское « значение, распространять её на всю территорию, захваченную противниками советской власти. В начале августа 1918 г. в Комуче было 29 человек, в начале сентября – 71, а в конце сентября 97 человек. Исполнительная власть была сосредоточена в «Совете управляющих ведомствами» (председатель – Е.Ф. Роговский). Комуч декларировал восстановление демократических свобод, принял красный государственный флаг, установил 8-часовой рабочий день, разрешил деятельность съездов и конференций. Вместе с тем отменил деятельность декретов советской власти, возвращал бывшим владельцам национализированные промышленные предприятия, денационализировал банки, восстановил городскую думу и земство, разрешил свободу частной торговлю после создания Уфимской директории Комуч переименовался в «Съезд членов Учредительного Собрания». «Совет управления ведомствами» перешел на положение Уфимского правительства. 19 ноября. После переворота Колчака, «Съезд членов Учредительного собрания» был арестован. Окончательно упразднен 3 декабря 1918 г.

Использованы материалы сайта А.В. Квакина http://akvakin.narod.ru/

Список членов Учредительного Собрания

Абрамов Василий Семенович (Румынский фронт).

Брушвит Иван Михайлович (Самарской губ.).

Буревой Константин Степанович (1888-1934), член Учредительного собрания: Воронежский № 3 эсеры.

Буров Козьма Семенович, член Учредит. Собран.

Былинкин, Арсений Сергеевич (1887-1937), член Учредительного собрания: Румынский фронт № 3 эсеры и Совет крестьянских депутатов.

Вольский Владимир Казимирович (1877-1937), член Учредительного собрания: Тверской № 3 эсеры и Совет крестьянских депутатов.

Гендельман Михаил Яковлевич (1881-1938), член Учредительного собрания: Рязанский № 3 эсеры и Совет крестьянских депутатов.

Девизоров Алексей Алексеевич (1884-1937), член Учредительного Собрания: Алтайский № 1 эсеры и Совет крестьянских депутатов.

Дутов Александр Ильич (1879-1921), член Учредительного Собрания: Оренбургский № 2 Оренбургское казачье войско.

Евдокимов Кузьма Афанасьевич (1892-1937), член Учредительного Собрания: Тобольский округ. № 6 - эсеры и съезд КД. С. Пегановское (Ишимский уезд). Из крестьян. Учитель. Эсер. Участник заседания УС 5 января. В 1918 входил в состав Комуча. В годы сталинских «чисток» репрессирован. (Источники: ГА РФ. Ф. 1781 - Канцелярия Всероссийской по выборам в Учредительное собрание комиссии, on. 1, д. 50; Земля и воля. Курган, 1917, 13 октября; http://socialist.memo.ru/).

Здобнов Николай Васильевич (1888-1942), член Учредительного Собрания: Пермский № 2 эсеры и Совет крестьянских депутатов.

Зензинов Владимир Михайлович (Петроградской губ.).

Инырев Денис Иванович

Климушкин Прокопий Диомидович (Самарской губ.).

Колосов Евгений Евгеньевич , член Учредит. Собран.

Кондратенков Георгий Никитич (Тамбовской губ.).

Котельников Дмитрий Павлович , член Учредительн. Собр.

Кривощёков Александр Иванович (Оренбургской губ.).

Кроль Моисей Аронович , член Учредительного Собрания.

Лазарев Егор Егорович (Самарской губ.).

Линдберг Михаил Яковлевич , член Учредительного Собрания.

Любимов Николай Михайлович , член Учредительного Собрания.

Марков Борис Дмитриевич (Томской губ.).

Марков Борис Дмитриевичa , член Учредительного Собрания.

Маслов Павел Григорьевич (Самарской губ.).

Матушкин Вячеслав Александрович (27.01.1888, пос. Чесменский Верхнеуральского у. Оренбургской губ. - ?), член Учредительного Собрания: Оренбургский округ. № 2 - Оренбургское казачье войско. Троицк. Из казаков, сын сотника. Окончил Троицкую гимназию с серебряной медалью, учился на физико-математическом факультете Казанского университета. В 1918 член Комуча. (Источник: Список студентов Императорского Казанского университета на 1905-1906 учебный год. Казань, 1905; на 1908-1909 учебный год. Казань, 1908; на 1910-1911 учебный год. Казань, 1910; на 1914-1915 учебный год. Казань, 1914.,1908-1909).

Минин Александр Аркадьевич (Саратовской губ.).

Михайлов Павел Яковлевич , член Всерос. Учред. Собран.

Мухин Алексей Фёдорович , член Всерос. Учред. Собр.

Нестеров Иван Петрович (Минской губ.).

Николаев Семён Николаевич (Казанской губ.).

Омельков Михаил Фёдорович , член Учредительного Собрания.

Подвицкий Виктор Владимирович (Смоленской губ.).

Почекуев Кирилл Тихонович (1864-1918), член Учредительного Собрания: Симбирский № 2 Съезд крестьянских депутатов и эсеры.

Раков Дмитрий Фёдорович (1881-1941), член Учредительного Собрания: Нижегородский № 3 эсеры и Совет крестьянских депутатов.

Роговский Евгений Францевич (1888-1950), член Учредительного Собрания: Алтайский № 2 эсеры и Совет крестьянских депутатов.

Семёнов Фёдор Семёнович (1890-1973) (Лисиенко Арсений Павлович), член Учредительного Собрания: Томский № 2 эсеры.

Суханов Павел Степанович (1869-?), член Учредительного Собрания: Тобольский № 6 Съезд крестьянских депутатов и эсеры.

Терегулов Гумер Халибрахманович (1883-1938), член Учредительного Собрания: Уфимский № 1 Мусульманский национальный Совет.

Тухватулин Фатых Насрэтдинович (1894-1938), член Учредительного Собрания: Пермский № 9 Башкирская татарская группа.

Фахретдинов, Габдул-Ахад-Ризаэтдинович (1892-1938), член Учредительного собрания: Оренбургский Оренбургский № 9 башкирская федерация.

Комите́т чле́нов Всероссийского Учреди́тельного собра́ния (сокращённо Комуч или КОМУЧ ) - первое антибольшевистское всероссийское правительство России , организованное 8 июня 1918 года в Самаре членами Учредительного собрания , не признавшими разгон Собрания декретом ВЦИКа 6 января 1918 года.

Комуч первого состава

В Комуч первого состава вошли пять эсеров , членов Учредительного собрания: Владимир Вольский - председатель, Иван Брушвит , Прокопий Климушкин , Борис Фортунатов и Иван Нестеров .

Агитационный культурно-просветительный отдел Комуча стал издавать официальный печатный орган новой власти - газету «Вестник Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания» .

Укрепление власти Комуча

На территории, где с помощью чехов удалось свергнуть большевиков, Комуч временно провозгласил себя высшей властью в России от имени Всероссийского учредительного собрания до нового созыва последнего. Впоследствии, Комитет значительно расширился за счёт вступления в него ещё одной группы бывших членов Учредительного собрания (главным образом, эсеров), перебравшихся в Самару. В конце сентября 1918 года в Комуче было уже 97 человек. К этому времени исполнительная власть Комуча была сосредоточена в руках «Совета управляющих ведомствами» под председательством Евгения Роговского (одновременно управляющий ведомством государственной охраны).

Таким образом, к августу 1918 года «территория Учредительного собрания» простиралась с запада на восток на 750 вёрст (от Сызрани до Златоуста , с севера на юг - на 500 вёрст (от Симбирска до Вольска). Власть КОМУЧа распространялась на Самарскую , часть Саратовской , Симбирскую , Казанскую и Уфимскую губернии, власть КОМУЧа признали оренбургское и уральское казачество .

Также в июле Комуч пригласил в Самару представителей казахской «Алаш-Орды » во главе с Алиханом Букейхановым и Мустафой Шокаем и заключил с ними военно-политический союз против красных.

Опираясь на накопившиеся военные силы, лояльные Комучу, были проведены следующие меры: официально установлен восьмичасовой рабочий день, разрешены рабочие собрания и крестьянские сходы, сохранены фабрично-заводские комитеты и профсоюзы . Комуч отменил все советские декреты , возвратил заводы, фабрики и банки их прежним владельцам, провозгласил свободу частного предпринимательства , восстановил земства , городские думы и другие досоветские учреждения. Колеблясь между красной и белой идеологией, Комуч то во всеуслышание заявлял о намерении национализировать землю, то предоставлял землевладельцам возможность вернуть все земельные наделы, конфискованные у них в пользу крестьян, и даже собирать урожаи 1917 года. Комуч направлял военизированные экспедиции в сельские районы для защиты собственности землевладельцев и зажиточных крестьян (в советской терминологии - кулаков), а также для рекрутирования и, позднее, мобилизации мужчин в Народную армию.

Падение Комуча

В последующих неудачах Народной армии главную роль сыграло полное отсутствие резервов , не подготовленных эсеровским руководством Комуча, несмотря на время, которое Каппель им дал своими первыми успехами на Волге, несмотря на те возможности, которые давали огромные территории, находившиеся под контролем Комуча, в плане мобилизации.

Полный провал постиг и начатую было реформу по внедрению в Народной армии корпусной системы , обусловленный крахом мобилизационных мероприятий, которые, в свою очередь, потерпели неудачу из-за продолжавшегося и ставшего необратимым падения авторитета Комуча и, как следствие, разложения социальной опоры власти. Особо непримиримыми были позиции рабочего класса Поволжья. Так, постановление общего собрания мастеровых и рабочих Самарских мастерских депо гласило:

6 июля 1918 года в Самаре проходил крупный митинг протестовавших железнодорожников, которые были настолько враждебны Комучу, что комендант города был вынужден даже вызвать войска.

Одновременно с объявлением мобилизации эсеровское руководство Комуча вернулось к своей старой идее об опоре на крестьянство . Для консолидации крестьянства вокруг Комуча и успешного проведения мобилизации правительство организовало созыв сельских сходов, волостных и уездных крестьянских съездов. Результаты оказались ошеломляющими для эсеров: крестьянство высказывалось в том ключе, что оно не хочет принимать участия в Гражданской войне , сходы решают не давать новобранцев и даже не платить налоги, если они пойдут на ведение войны! Будучи же мобилизованными, крестьяне и рабочие отказывались сражаться против большевиков , при первом же удобном случае разбегались по домам или сдавались в плен красным , перевязав своих офицеров . В армии участились случаи открытого неповиновения. 8 сентября два полка , расположенные в Самаре, отказались выступить на фронт. Для их усмирения пришлось вызвать 3 броневика , пулемётную команду и кавалерию - солдаты вынуждены были сложить оружие лишь под угрозой расстрела. 18 сентября, невзирая на угрозу расстрела, отказался выступить целый эшелон войск. Частыми были сообщения о расстрелах за дезертирство расквартированного в Самаре 14-го Уфимского полка, где постоянно отмечались случаи большевистской агитации. Особенно жёстко было подавлено выступление состоявшего преимущественно из рабочих 3-го Самарского полка , поводом для которого явилась неудачная попытка в этом полку и в 1-м Георгиевском батальоне освободить с гауптвахты арестованных за дезертирство сослуживцев. Как вспоминал находившийся в это время в городе генерал Люпов , из строя был вызван и расстрелян каждый третий; позднее за отказ выступить на фронт здесь было расстреляно ещё 900 новобранцев .

См. также

• Список членов Учредительного собрания, вошедших в КОМУЧ

Примечания

1. Флаги и знамена небольшевистских государственных образований на Востоке России (1918-1925 гг.) по воспоминаниям и историографии.
2. К. М. Александров . О Гражданской войне
3. Всероссийское учредительное собрание
4. ISBN 978-5-85824-174-4 - С. 41.
5. 1-я армия Тухачевского в составе 7 тыс. штыков и 30 орудий, а также Вольская дивизия из состава 4-й армии . В Казани под личным руководством командующего Восточным фронтом Вацетиса сосредотачивалась 5-я советская армия в составе 6 тыс. бойцов, 30 орудий, 2 бронепоездов , 2 аэропланов и 6 вооружённых пароходов.
6. Каппель и каппелевцы. 2-е изд., испр. и доп. - М.: НП «Посев», 2007. - ISBN 978-5-85824-174-4 - С. 641.

Создан в Самаре 8 июня 1918 г. В него вначале вошли пять членов Учредительного собрания: И. М. Брушвит, В. К. Вольский, П. Д. Климушкин, И. П. Нестеров, Б. К. Фортунатов. Позже он объединил около сотни приехавших в Самару членов Учредительного собрания вместе с его председателем В. М. Черновым. Политическое руководство Комучем осуществляли правые эсеры. Тогда меньшевик И. М. Майский возглавил ведомство труда . Народной армией Комуча командовал и полковник В. О. Каппель. Главной военной силой были легионеры чехословацкого корпуса. За Комуч под Казанью сражался Б. В. Савинков с членами «Союза защиты родины и свободы». В первых приказах самарского Комуча сообщалось о низложении большевистской власти и восстановлении городских дум и земств. В связи с этим - решением ВЦИК от 14 июня 1918 г. правые эсеры и меньшевики изгонялись из Советов всех рангов. Комуч 12 июля 1918 г. признал недопустимым вхождение в состав Комуча большевиков и левых эсеров как партий, отвергнувших Учредительное собрание. Комуч считал себя продолжателем политики Временного правительства и полагал сложить свои полномочия перед Учредительным собранием, которое изберет «всероссийское правительство». В воззвании Комуча 8 июня 1918 г. говорилось, что переворот «совершен во имя великого принципа народовластия и независимости России» .

В декларативных воззваниях и приказах Комуча было много демагогического. А. С. Соловейчик, участник комучевского движения, писал чуть позже, оправдывая свои действия: в Самаре с большевиками велась борьба на словах, а на деле «созданное новое министерство охраны государственного порядка и безопасности вело усиленную слежку за добровольцами-офицерами, за кадетами и за буржуазией и сквозь пальцы смотрело на большевиков». Ему вторил К. В. Сахаров, колчаковец, будущий русский фашист в зарубежье: «Как во время существования самарского правительства, так и во времена Директории все его усилия были направлены не к борьбе с большевиками, а как раз к обратной цели: к воссозданию единого социалистического фронта, другими словами - к примирению с большевиками путем компромиссного решения. Одной из первых забот новой власти было учреждение особой охранки для борьбы с контрреволюцией справа» .

А на самом деле… Самара, 8 июня 1918 г., день захвата города легионерами и комучевцами. В этот, первый же день были зверски, самосудом убиты председатель революционного трибунала Ф. И. Венцек, заведующий жилищным отделом горисполкома И. И. Штыркин, популярный пролетарский поэт и драматург, слесарь А. С. Конихин, рабочие-коммунисты Абас Алеев, Е. И. Бахмутов, И. Г. Тезиков, член агитаторской группы молодежи Я. М. Длуголенский, работник коллегии по формированию Красной Армии Шульц, красногвардейка Мария Вагнер и другие. Поплатился жизнью за попытку оказать помощь раненому красноармейцу рабочий П. Д. Романов. В этот же день расстреляно более 100 захваченных в плен красноармейцев и красногвардейцев. Вооруженные патрули по указаниям из толпы расстреливали заподозренных в большевизме лиц прямо на улице. В приказе № 3 Комуча предлагалось доставлять в штаб охраны города всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании, и тут же были арестованы «по подозрению в большевизме» 66 человек .

Симбирск, 26 июля 1918 г., предсмертное письмо И. В. Крылова, председателя ревтрибунала, из тюрьмы жене о детях: «Я люблю их безумно, но жизнь сложилась иначе» . Он тоже был большевик, и не он один был в Симбирске расстрелян по должности и партийной принадлежности.

Казань была захвачена комучевцами и легионерами 6 августа 1918 г. Террор сразу же захлестнул город. П. Г. Смидович делился впечатлениями: «Это был поистине безудержный разгул победителей. Массовые расстрелы не только ответственных советских работников, но и всех, кого подозревали в признании советской власти, производились без суда, - и трупы валялись по целым дням на улице» . А. Кузнецов, очевидец: «На Рыбнорядской улице, - вспоминал он, - я увидел и первые жертвы боя - славно погибших защитников этих баррикад. Первый - моряк, крепкий, сильный, широко раскинув руки, лежал на тротуаре. Он был весь изуродован. Кроме огнестрельных ран (белогвардейцы стреляли разрывными пулями), были штыковые и следы от ударов прикладом по голове. Часть лица вдавилась, отпечатав приклад. Ясно было видно, что раненых зверски добивали… Это было похоже на пир дикарей, справлявших тризну на трупах побежденных» .

Жертвами комучевского террора стали полковник Руанет, перешедший с солдатами на сторону большевиков, председатель губернского Совета и комитета РКП(б) Я. С. Шейнкман, комиссар Татаро-Башкирского комиссариата при Наркомнаце РСФСР и председатель Центральной мусульманской военной коллегии, член Учредительного собрания Мулланур Вахитов, руководитель бондюжских большевиков и первый председатель Елабужского уездного Совета депутатов С. Н. Гассар, комиссар юстиции Казани М. И. Межлаук, представитель самарской партийной организации Хая Хатаевич, организаторы рабочих отрядов братья Егор и Константин Петряевы, профсоюзный работник А. П. Комлев и многие другие.

Можно упрекать советскую историографию в том, что ее выводы иллюстрируются фактами террора против большевиков прежде всего, а не многочисленными жертвами беспартийного населения страны. Но ведь и факт остается фактом: представители демократии, социалистических партий убивали в первую очередь тех, с кем еще недавно бывали вместе в царских ссылках и тюрьмах. Они заявляли о себе как «третьей» силе, действующей между «двумя большевизмами» (диктатурами большевиков и генералов), но это не исключало их карательных действий против всех, кто, с их точки зрения, нарушал их право строить свое «народовластное» государство. Потому и Колчак в июне 1918 г. в интервью заявлял о своей поддержке Учредительного собрания, так как это поможет спасти Россию от большевиков. А в августе 1918 г. Колчак продолжал: «Гражданская война по необходимости должна быть беспощадной. Командирам я приказываю расстреливать всех захваченных коммунистов. Сейчас мы делаем ставку на штыки. Военная диктатура - единственная эффективная система власти» .

Наверное, поэтому раньше других ведомств после захвата власти в Самаре комучевцы создали ведомство государственной охраны (контрразведка), ставшее частью управления внутренних дел (руководитель - заместитель председателя Комуча П. Н. Климушкин). На работу в это ведомство приглашались офицеры-добровольцы, дезертиры Красной Армии, по рекомендации бывших работников охранки или земств. Число сотрудников в разных городах колебалось от 60 до 100, включая платных агентов. Все учреждения обязывались оказывать контрразведке «беспрекословное и полное содействие».

Бывший управляющий делами Комуча Я. Дворжец, впоследствии перешедший на сторону советской власти, признавал, что «террор и работа, от которой отказался даже народный социалист Хрунин, требовалась, вдохновлялась и руководилась эсером, членом Учредительного собрания и министром Климушкиным, содружественно и успешно работавшим с соответствующим требованием штаба (в лице генерала Галкина), начальником штаба и охраны Коваленко» . Уже в августе территория, подведомственная Комучу, была покрыта сетью военно-полевых судов, а карательные органы выделились в специальный отдел государственной охраны во главе с Е. Ф. Роговским. Согласно приказу Комуча от 20 июня 1918 г. граждане подлежали суду за шпионаж, за восстание против власти Комуча (при подстрекательстве к восстанию), за умышленное разрушение или порчу вооружения, военного снаряжения, продовольствия или фуража, за повреждение средств связи или транспорта, за оказание сопротивления милиции или любым другим властям, за хранение оружия без соответствующего разрешения. Суду предавались также граждане, виновные «в распространении необоснованных слухов» и в «погромной агитации». В сентябре 1918 г., терпя поражение на фронте, Комуч объявил приказ о принятии чрезвычайных мер для поддержания общественного порядка. Согласно этому приказу учреждался чрезвычайный военный суд, выносивший только один приговор - смертную казнь . Одновременно в городах действовали чешские, а в Казани и сербская контрразведки.

8 июня 1918 г., когда в Самаре начались самосуды над партийно-советскими работниками и в течение дня погибли сотни людей, Комуч призвал «под страхом ответственности немедленно прекратить всякие добровольные расстрелы. Всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании, предлагаем немедленно арестовывать и доставлять в штаб охраны» . И продолжали расстреливать уже на «законном» основании. 11 июня Комуч дал указание начальнику самарской тюрьмы: приготовить места на полторы тысячи человек. 26 июня в тюрьме находилось 1600 человек, из них 1200 пленных красноармейцев, а вскоре газеты сообщили, что тюрьма переполнена, заключенных стали переводить в бугурусланскую и уфимскую тюрьмы . А там их старались «разгрузить»: у моста через реку каждую ночь в час или в два производились расстрелы.

10 июля 1918 года комучевцы вступили в Сызрань, и тут же последовал приказ «выдать немедленно всех сторонников советской власти и всех подозреваемых лиц. Виновные в их укрывательстве будут преданы военно-полевому суду». Вернувшийся из Сызрани член Комуча П. Г. Маслов докладывал: «Военно-полевой суд в Сызрани находится в руках двух-трех человек… Проявляется определенная тенденция подчинить сфере своего влияния всю гражданскую область… Им вынесено шесть смертных приговоров в один день. По ночам арестованных выводят и расстреливают» .

В архивном фонде Комуча, хранящемся в Государственном архиве Российской Федерации, есть списки арестованных, содержащихся в тюрьмах Самары, Симбирска, Уфы и других городов. Их много. Для освобождения мест для вновь прибывающих арестованные, особенно пленные, переводились в концлагеря. О переводе 52 красноармейцев из уфимской тюрьмы сообщалось в конце августа 1918 года . Уполномоченный Комуча по Вольскому и Хвалынскому уездам докладывал в то же время: «Несмотря на мои старания ограничить аресты лишь необходимыми случаями, они практиковались в широких размерах, и места заключения в Хвалынске все время были переполнены, хотя часть наиболее важных арестантов была отправлена в Сызрань, явилась необходимость устроить плавучую тюрьму, которая при эвакуации Хвалынска принесла огромную пользу» ". Арестовывали по подозрению и доносам, агитацию против власти, сочувствие красноармейцам. Охранники делили между собой вещи арестованных, занимались вымогательством. Это был самый настоящий произвол.

Эсеры пытались от имени Комуча установить подобие законности. Они стали создавать следственно-юридические комиссии для рассмотрения оснований ареста, арестовывать только с разрешения Комуча. Самарская городская Дума запросила Комуч о причинах арестов, «беспорядочно и хаотично производящихся в городе». На это откровенно ответил член Комуча Брушвит: «Власть будет арестовывать за убеждения, за те убеждения, которые ведут к преступлениям» .

В самарской тюрьме в качестве заложников содержались 16 женщин - жен и сестер ответственных советских работников. Среди них были Цюрупа, Брюханова, Кадомцева, Юрьева, Кабанова, Мухина с сыном и другие. Содержались они в плохих условиях. По предложению Я. М. Свердлова они были обменены на заложников, указанных Комучем и до того содержавшихся в советской тюрьме.

Майский констатировал, что, несмотря на широковещательные заявления лидеров Комуча, никакой демократии на подвластной ему территории не было. Эсеры сажали в переполненные тюрьмы, пороли крестьян, убивали рабочих, посылали в волости карательные отряды. «Возможно, что сторонники Комитета мне возразят: в обстановке гражданской войны никакая государственная власть не в состоянии обойтись без террора, - писал Майский. - Я готов согласиться с этим утверждением, но тогда почему же эсеры так любят болтать о „большевистском терроре“, господствующем в Советской России? Какое они имеют на это право? Террор был в Самаре… И от этого террора партия социалистов-революционеров не сможет отмыть своих „белоснежных“ риз, сколько бы она ни старалась» .

При наступлении красных комучевцы эвакуировали тюрьмы в так называемых «эшелонах смерти». В первом поезде, отправленном в Иркутск из Самары, было 2700 человек, во втором из Уфы - 1503 человека в холодных товарных вагонах. В пути - голод, холод, расстрелы. Из самарского эшелона до конечного пункта добрались 725 человек, остальные погибли .

П. Д. Климушкин в 1925 г. закончил в Праге писать книгу «Волжское движение и образование Директории». Ему было что осмыслить, попытаться понять причины комучевского поражения. Он писал о практической изоляции эсеров: крестьяне не давали солдат в армию, рабочие отказывались подчиняться, армия была неуправляема, террор к заметному улучшению ситуации не приводил. В Бугурусланском уезде отказались дать новобранцев сразу семь волостей во главе с большим селом Богородское. Чтобы устрашить остальных, село окружили и начали по нему стрелять из пушек и пулеметов, убили ребенка и женщину. После этого крестьяне согласились с мобилизацией, но заявили, что гражданская война им надоела и воевать они больше не хотят. Офицеры в армии надели погоны. Группа солдат явилась в эсеровский комитет и заявила: «Мы бы служили, да боимся, чтобы в одну ночь нас не повели арестовывать самих же членов Учредительного собрания». Отсюда массовое дезертирство. Климушкин подробно останавливался на жестоком подавлении рабочих восстаний в Казани и Иващенкове, в чем, полагал он, «надо признаться хотя бы для истории» .

Климушкин цитировал письмо члена Учредительного собрания Толстого, который приехал в Уфу из Москвы: «…в армии неблагополучно. Отряды не получают продуктов и проводят реквизиции у крестьян. Часты случаи расправ с крестьянами. У них отбирают помещичьих лошадей и коров, это сопровождается поркой и террором. Офицеры снова надели погоны и кокарды. Все это приводит крестьян и солдат в такой ужас, что они искренне теперь хотят возвращения большевиков… На его вопрос, почему они это делают, ему отвечали, что большевики все же их народная власть, а там царем пахнет. Опять придут помещики, офицеры и опять будут нас бить. Уж пусть лучше бьет - так свой брат» .

А. И. Деникин называл Комуч пустоцветом. По его мнению, «придя к власти на штыках чехословаков, Комитет Учредительного собрания - филиал ЦК партии эсеров - явился отображением советского правительства, только более тусклым и мелким, лишенным крупных имен, большевистского размаха и дерзаний» . В этом смысле и в карательной политике Комуча было много общего с большевистской: карательные отряды и жестокий беспредел в обращении с людьми. Самарская газета «Волжское слово» 12 июня 1918 г. сообщала, что в редакцию поступают письма с протестом против зверской расправы с пленными красноармейцами. Очевидцы оставили большое число воспоминаний о происходившем терроре . Комучевец С. Николаев признавал: «режим террора… принял особо жестокие формы в Среднем Поволжье» . Начинали комучевцы с арестов большевиков и левых эсеров, организации военно-полевых судов, рассматривавших дела арестованных в их отсутствие в течение не более двух суток . Они довольно быстро ввели внесудебные расправы и только тогда, когда эти репрессии через несколько месяцев стали вызывать общие нарекания, только после начала своих военных поражений, Комуч 10 сентября 1918 г. издал положение о временной комиссии «по рассмотрению дел о лицах, арестованных во внесудебном порядке». Было оговорено, что положение действует только для лиц, арестованных в Самаре . 16 сентября 1918 г. состоялось первое заседание этой комиссии. Она не стала рассматривать вопроса о судьбе пленных красноармейцев. По докладу В. П. Денике о редакторе газеты «Волжский день», где члены Комуча были названы «митинговыми дельцами, которые гоняются за дешевыми успехами и поощрениями толпы», было решено: состава преступления не обнаружено .

По мере поражений на фронте члены Комуча усилили репрессии. 18 сентября 1918 г. в Самаре был учрежден «Чрезвычайный суд» из представителей чехословаков, Народной армии, юстиции. Суд собирался по приказу командующего поволжским фронтом. В то время им был полковник В. О. Каппель (1883–1920). В положении о суде говорилось, что виновные приговариваются к смертной казни за восстание против властей, сопротивление их распоряжениям, нападение на военных, порчу средств связи и дорог, государственную измену, шпионаж, насильственное освобождение арестантов, призыв к уклонению от воинской службы и неподчинению властям, умышленный поджог и разбой, «злонамеренное» распространение ложных слухов, спекуляции . Число жертв этого суда неизвестно. Бюллетень ведомства охраны Самары давал весьма заниженные цифры арестованных в городе: за июнь - 27 человек, июль - 148, август - 67, сентябрь - 26 человек .

3 сентября 1918 г. восстали рабочие Казанского порохового завода, протестующие против комучевского террора в городе, мобилизации в армию и ухудшения своего положения. Комендант города генерал В. Рынков расстрелял работах из орудий и пулеметов, в том числе и арестованных. 1 октября 1918 г. рабочие Иващенкова выступили против демонтажа предприятий и эвакуации их в Сибирь. Комучевцы прибыли из Самары, смяли рабочие патрули и учинили жестокую расправу над рабочими, не щадя ни Женщин, ни детей. Всего от рук комучевцев погибло около тысячи человек .

Комучевцы позже сетовали: «Силы у демократии и Учредительного собрания не оказалось. Оно потерпело поражение со стороны двух диктатур. Очевидно, в процессах революции рождаются силы диктатур, но не уравновешенного народовластия» (В. К. Вольский); «Комучу не удалось сделаться сильной демократической властью. Тогдашние руководители волжского фронта совершили ряд крупных и роковых ошибок» (В. Архангельский) . Но сами комучевцы, даже со ссылками на условия военного времени, проводили свою карательную политику отнюдь не демократическими методами, в чем и признавались. Убедительно критикуя большевиков за террор и действия чрезвычаек, они действовали не менее жесткими способами, дабы утвердить свою власть.